– Мама Татхи, – вмешался Арт, – помнишь, как ты говорила? Аура, свечение жизни, – внешняя форма тела, легкая и гибкая, а тело, его седло… седалище – нечто окостеневшее.

– Аури есть то, что придает жизнь и гибнет вместе с телом, распыляется, как плоть, – пояснил Каландар.

– Рутенская душа считается бессмертной, в отличие от прочих, но за какие заслуги? Право, они в массе хуже любого из здешних Живущих. Но, может быть, я просто умею понять их так, как никогда не понимал наших животных ни один рутен, а рутенов изнутри не вижу? Или здешние Живущие более первозданны, чем рутенские, и аури у них простирается шире?

– О нас я не знаю, Татхи-Йони, но есть Живущие более властные, чем аниму. У Снежных Волков не просто два облика, у них две души, высокая и низкая. Они как вулкан, затихший подо льдом. Истинные Дети Зимы.

Он сложил последнее понятие из наших кхондских образов: колючий иней, запах тонкого речного льда, морозное дыхание раннего утра в разгар холодных дождей. Сложил из крупиц той зимы, в которой было нам всем отказано.

– Слушайте, Каландар, я, кажется, поняла это ваше «лед и пламя». Длящиеся во времени границы в Рутении естественны: межвидовые браки бесплодны или без плода их потомство. Здесь такие дети рождаются, и они способны продолжить себя – не знаю, всегда ли. Арккха говорил – хорошие дети. Значит, различие между андром и инсаном подобно, например, рутенскому сословному, между андром и мунком – расовому, а между мунком большим и мунком малым оно всего лишь физическое. Вот как у нас есть огромный водолаз и крошечная болонка, это один вид, щенки могут зародиться, но на свет вряд ли произойдут. Разве что в пробирке. Ну, а между двенадцатилетней девочкой-подростком и взрослым Живущим не должно быть ни соития, ни брака по тем же основаниям, что и между Высокоживущим и оленухой: тела сходны объемом, да совсем различен разум. Но это все-таки границы, которые Живущий проводит сам – хороши его основания или не очень.

Бэс во время нашей беседы был тут же, у моих колен, но сладко дрых: философические размышления были ему не по нутру. Однако тут он открыл один глаз и сказал:

– В Шиле брак между самым лучшим мунком и андрской аристократкой хуже грязи, даже если они ничем друг другу не уступают: ни умом, ни душой, ни образованностью. В настоящие аристо вообще выбиться трудно. Господину Шушанку пришлось не только таким на свет появиться, но и экзамены всякие пять лет подряд сдавать, прежде чем он в свой дипломатический род произошел, а для женитьбы уже силенок не хватило. Девушек хороших не встретил, а без вдохновенья скучно: там такие тесты зверские… А, все пошло насмарку.

– Каландар, друг! Ведь все время случается такое, что рвет цепи, которые вы сами на себя наложили. Династические и почетные браки и, ручаюсь, сердечная склонность, как у короля Филандра и его…

– Видно, и впрямь судьба наши такая – к Снежнакам идти, – вздохнул Артханг. – Все пальцы туда показывают и все дороги ведут.

В своих устремлениях он был неколебим, как Катон Старший со своим Карфагеном, только тем ключевым словом, на которое он реагировал, было не разрушение, а любовь.

Вот так мы решились. До того мы много беседовали с коваши Перигором на земные темы. Надо было решить, что из моего хилого имущества отдать ему на сохранение, а так как оно состояло из пары носильных тряпок и книги, то книгу я торжественно вручила ему, добавив, что текстами, особенно маргинальными, они с Каландаром могут располагать как им вздумается. Только, разумеется, не стирать и не искажать. Еще я попыталась вернуть Перигору кольцо, упирая на его сказочную ценность и на то, что оно уже отыгранная карта. Зачем оно мне – в Андрии улика, в горах, может быть, и пароль, но такой, смысл которого непонятен?

Он отказался.

– На твоей руке оно так красиво звучит и смотрится, Татхи-Йони, – пошутил коваши. – Как знамение твоей женской судьбы, хоть ты тому и противишься.

Еще бы. Такое не для меня, уж точно. По традиционной логике вещей, мать двух взрослых детей – почти старуха. Зеркала Замка, нарочно сделанные из чуть подтемненного стекла (а ведь бросала я искоса в них взгляд, бросала), делали черты лица тоньше и загадочнее, но седина и тонкие морщины, которые тянулись поперек лба и от носа ко рту, прекраснейше оставались на своем месте. Русла пересохших ручьев и увядших страстей. Хорошо еще душа бодра, да и тело веселое: ноги прытко носят и в печенках не свербит.

– И на твоей могучей правой он был не хуже, этот перстенек.

Я нисколько не льстила и лукавила: расшлепанные на конце, узловатые его пальцы были на удивление выразительны, и золотая нежность перстня только подчеркивала это. Тем более, что змеиные извивы располагались на его безымянном пальце плотней, чем на моих тощих перстах.

– Я отдал кольцо навсегда после того, как оно выбило молнию между мной и юной госпожой Сереной.

– Так и со мной произошло подобное. Только вот сама не знаю, что.

– Верно. Однако я в свое время ждал случая, а не громового удара. Ты тоже жди. Говорят, последний из владельцев замыкает собой весь их круг.

– Оно ведь только начало свое путешествие.

– Как посмотреть. Что ты считаешь началом – возникновение идеи или ее воплощение?

Я не нашлась, что ответить: причинно-следственную связь некоторые мункские философы, равно как и инсанские, переворачивают по сравнению с формально-логической, считая, что событие, стоящее в конце цепи, провиденциально рождает из себя всю эту цепь.