— Бывала когда-нибудь в одной из них раньше? — спросил он.

— Честно — нет.

— Что ж, не буду гнать.

Пэйн поймала его руку, когда он выпрямился:

— Это ездит быстро?

Он чуть не засмеялся:

— Это Порше. Скорость — его конёк.

— Тогда ты должен нести нас быстрее ветра! Это должно напоминать мои дни верхом!

Мэнни мысленно запечатлел в памяти неприкрытое счастье на её лице. Она сияла — и не в прямом смысле, а просто как все люди от радости.

Он наклонился и поцеловал её:

— Ты так прекрасна.

Пэйн обхватила его лицо:

— И я благодарю тебя за это.

О, но он тут совсем не причём. Это свобода, здоровье и оптимизм освещали её — и именно этого она заслуживала от жизни.

— Я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась, — выдал он.

Пэйн улыбнулась ему:

— Тогда вперёд, Мануэль. Вези нас навстречу ночи.

Бросив последний взгляд на Пэйн… он так и сделал.

Стоя обнажённым посреди пентхауса, Вишес ждал чего-то… чего угодно.

Вместо этого Бутч свалил, исчезнув на кухне. Оставленный наедине с самим собой, Ви закрыл глаза и выругался. Плохая идея. Нельзя просить праведного католика играть с такими игрушками, с которыми Ви…

Удар, быстрый и точный, пришёлся сзади.

Видоизменённый бросок, исполненный прекрасно. Две огромные руки обернулись вокруг груди и бёдер и швырнули его в дальнюю стену у рабочего стола. И вот тогда наступила часть с ударом. Ви врезался в эту стену каждым квадратным дюймом своего тела. Но не отскочил. Не срикошетил.

Его пригвоздило к месту затылком и задницей.

— Руки над головой.

Этот рык был, словно пушка, выстрелившая в затылок, и Ви изо всех сил старался повиноваться, борясь с давлением, державшим обе его руки на груди. Правая сторона освободилась первой, и в тот же миг его запястье было схвачено и заковано в кандалы. С левым произошло то же самое.

Копы хорошо управляются со сталью, не так ли?

Наступило краткое облегчение, в ходе которого он смог ухватить немного воздуха. А затем звук звеньев металлической цепи, просовывающейся сквозь механизм, дал понять, куда они шли: наверх.

Постепенно его вес сместился с ног, на суставы и руки. Подъёмный механизм остановился как раз перед тем, как его пальцы полностью оторвались от пола… а потом он просто висел там, лицом к окну, дыхание сжимало и отпускало его лёгкие, когда Бутч подошёл к нему сзади.

— Открой рот.

При этой команде Ви широко раскрыл челюсти, сустав в скуле хрустнул, его глаза опустились к уголкам, а раны на лице ожили под аккомпанемент стонов.

Через его голову натянули кляп, и тот оказался как раз там, где должен: шарик зажат меж клыков, вынуждая рот открыться ещё шире. Быстрым рывком кожа натянулась, и пряжка затягивалась до тех пор, пока не стала врезаться в скальп.

Идеальная установка. Подвешивание и удушье сделали свою работу, пришпоривая его адреналин, заставляя тело напрягаться столькими различными способами.

Корсет с шипами был следующим на очереди, штуковина надевалась не через плечи, а вокруг торса, металлические кончики внутри кожаного переплёта впивались в кожу. Бутч начал с ремня поперёк груди, затем последовало непрерывное сжатие, ещё, ещё и ещё… пока концентрические круги ослепляющей боли не зазвенели в позвоночнике, от грудной клетки, живота Ви и до поясницы, стреляя на севере по рецепторам в мозге и на юге по его твёрдому, как скала, члену.

Кислород свистел у него в ноздрях, когда наступил недолгий момент без каких-либо контактов, а затем Бутч вернулся с четырьмя ремешками. Для дилетанта он обладал прекрасными инстинктами. И у кляпа с шариком, и у сбруи на груди были колечки из нержавеющей стали, свисавшие через каждый дюйм, и коп явно хотел использовать их по назначению.

Работая без заминок, Бутч просунул через кляп скобу и потянул её вниз, прикрепляя спереди и сзади корсета.

Что фактически зафиксировало голову Вишеса впереди.

Затем Бутч качнул его и устроил небольшую карусель. В его оцепеневшем состоянии это серьёзно поимело разум, и вскоре Ви не был уверен, двигается ли он, или же кружится комната. Картинки сменяли одна другую, бар, входная дверь, рабочий стол… Бутч… кровать, стекло… затем снова бар, дверь, стол… и Бутч…

Который подошёл к висевшим кнутами и цепями.

Коп просто стоял там, пристально разглядывая Вишеса.

Словно подъезжающий к станции поезд, обороты которого становились всё медленнее и медленнее, пока не остановились вовсе… они двое смотрели друг на друга.