Тогда он влюбился в неё, окончательно и бесповоротно.

Это её счастливое щебетанье, прыжки при шаге, ледяные глаза, которые сияли, словно кристаллы. Её история, которой она поделилась, достоинство, которое демонстрировала, и то, что она шла вразрез со стандартами, с которыми он всегда встречался… и теперь не сможет сидеть за одним обеденным столом. Мощь в её теле, острота ума и…

Боже… он даже не подумал о сексе.

Какая ирония. Она подарила ему лучшие оргазмы в его жизни, и они даже не возглавляли его список «Я люблю тебя, потому что».

Похоже, она просто была настолько эффектна.

— Отчего это ты улыбаешься, Мануэль — сказала Пэйн. — Может, от предвкушения моей руки на твоей попке в будущем?

— Ага. Именно.

Он притянул её для очередного поцелуя, пытаясь игнорировать боль в груди. Не стоит портить оставшееся время ожидавшим их прощанием. Оно и так скоро настанет.

Кроме того, они почти пришли к нужному месту.

— Она здесь, — сказал он, свернув налево и зайдя в палаты-стойла.

Как только дверь открылась, Пэйн заколебалась, нахмурившись, когда сквозь пахнущий сеном воздух раздалось ржание и случайный топот копыт.

— Чуть дальше. — Мэнни потянул её за руку. — Её зовут Глори.

Глори была последней по левой стороне, но в тот же миг, как он произнёс её имя, её длинная, изящная шея вытянулась, и идеально пропорциональная голова высунулась из-за стойла.

— Привет, девочка, — сказал он. В ответ она издала должное приветствие, её заострённые уши навострились, нос втянул воздух.

— Судьба милосердная, — выдохнула Пэйн, выпустив его руку и обогнав его.

Когда она приблизилась к стойлу, Глори качнула головой, её чёрная грива блеснула, и ему вдруг привиделось, как Пэйн укусили:

— Осторожней, — сказал он, замедлив шаг. — Она не любит…

Как только Пэйн положила руку на эту гладкую морду, Глори шагнула вправо ради большего, подталкивая ладонь, ища должного объятия.

— …незнакомых людей, — запинаясь, закончил Мэнни.

— Привет, дорогая, — прошептала Пэйн, осматривая лошадь, наклоняясь в стойло. — Ты такая красивая… такая большая и сильная… — Бледные руки добрались до чёрной шеи и начали поглаживать её в медленном темпе. — Почему её передние ноги перевязаны?

— Она сломала правую. Очень серьёзно. Примерно неделю назад.

— Могу я зайти внутрь?

— Эээ… — Боже, он поверить не мог, но Глори, похоже, влюбилась, её глаза буквально закатились, когда её хорошенько почесали за ушами. — Да, думаю, всё будет нормально.

Он открыл щеколду на двери, и они оба скользнули внутрь. Отступая, Глори прихрамывала… на когда-то здоровую сторону.

Она так сильно потеряла в весе, что под шкуркой, словно колья ограды, были видны рёбра.

И Мэнни был готов поспорить, что когда новизна её посетителей иссякнет, то же случится с её взрывом энергии, и быстро.

Сообщение от доктора на голосовой почте было абсолютной правдой: она слабеет. Сломанная кость срастается, но недостаточно быстро, и из-за перераспределения веса слои противоположного копыта истончались и отделялись.

Глори протянула свою морду к его груди и чуть толкнула его.

— Привет, девочка.

— Она удивительная. — Пэйн обошла кобылку. — Просто удивительная.

И теперь на его совести ещё один грех. Может, привести сюда Пэйн было не подарком, а жестокостью. Зачем знакомить её с животным, которое, скорее всего…

Боже, он даже думать об этом не мог.

— Ты не единственный ревнивец, — тихо сказала Пэйн.

Мэнни выглянула из-за головы Глори:

— Прости?

— Когда ты сказал, что познакомишь меня с женщиной, я… я надеялась, что у неё будет лошадиная морда.

Он засмеялся и погладил Глори лоб:

— Ну, она у неё лошадиная, так ведь?

— Что ты будешь с ней делать?

Пытаясь подобрать слова, он поднял гриву, падающую прямо на почти чёрные глаза кобылы.

— Отсутствие ответа — достаточный ответ, — печально произнесла Пэйн.

— Я не знаю, почему привёз тебя сюда. То есть… — Он прочистил горло. — Вообще-то, знаю… и это довольно, блин, жалко. Всё, что у меня есть, это работа… Глори — единственное, что не относится к больнице. Для меня это личное.