– Костя, если вас не затруднит, мне нужно ещё пять вёдер, - огорошила Сакурова учительница.

– Да, конечно, - с готовностью согласился Сакуров и побежал выполнять задание.

– Это ей помыться сегодня надумалось, - во всеуслышание прокомментировал Жорка. – А то немытой встречать гостей ей негоже…

Учительница злобно зыркнула на Жорку, а Сакуров, пробегая мимо приятеля, посмотрел на него укоризненно.

– Ах, Костя! – снова запричитала учительница, когда Сакуров притащил положенное для помывки престарелой Мальвины количество вёдер воды. – Вы такой добрый… Не то что… А вот мне бы ещё…

– Что? – развесил уши Сакуров.

– Вы не могли бы помочь выкопать мне картошку?

– Э-э, - ответил Сакуров, оглянулся на Жорку, посмотрел на учительницу, изображающую всю скорбь земли русской, которую могут оставить без учительского энтузиазма, и заткнулся.

– Может, - отозвался Жорка. – А заодно отремонтировать туалет, замазать печку и способствовать реформе российского образования.

– Мне ещё надо спилить вот это ужасное дерево, - не обращая на Жорку никакого внимания, сказала учительница и показала на нехилый американский клён тридцатилетней давности.

– Видите ли… - пробормотал Сакуров, с тоской прикидывая свою покладистость по отношению к учительской нахрапистости.

В это время подал голос Дик. Последнее время Мироныч стал сажать его на цепь, от чего щенок неизвестной породы злей не становился, но жрать ему от этого хотелось ещё больше. В том смысле, что он не мог бегать по деревне и тырить пропитание у зазевавшихся селян.

– Мироныч! – заорал Жорка. – Покорми собаку!

– А я его кормил, - не замедлил с ответом старый навозный жук.

– Когда?

– Вчера!

– Чем?

– Пельменями с редькой!

Жорка загоготал на всю деревню, а Сакуров вспомнил, что Мироныч и его обещал угостить фирменным блюдом – пельменями с редькой. В своё время Сакуров отмолчался, потому что даже по своей нынешней бедности не мог оценить достоинства такого блюда, как пельмени с редькой. Наверно потому, что в Сухуми Сакуров не едал даже редьки, не то, что пельменей из неё.

Картошку учительнице Сакуров копать не стал. А когда старая грымза выползла на свой участок по соседству с Сакуровским, и принялась с видом кончающейся на арене Агнии ковырять землю, Константин Матвеевич просто убрался с одного огорода на другой. Ему было жаль пожилую женщину, но ещё больше Сакуров верил Жорке и своей интуиции. Поэтому, забив на жалость, Сакуров успел ссыпать часть картошки в погреб и произвести кое-какие ремонтные работы в сарае и прочем подворном терминале. И так, за хлопотами, он и думать забыл о предстоящем мероприятии, если бы ему не напомнили.

– Костя!
– заорал Семёныч, когда стадо появилось на подходе к северной околице деревни. – Готовь вёдра!

Надо сказать, что по устоявшейся традиции (благодаря стараниям Семёныча) забой скотины, которая паслась возле Серапеевки, всегда происходил с некоей вальяжной помпой. То есть, пастухи делали минимум работ, без производства которых забой мог просто не состояться, а всё остальное – жители деревни. Вернее, Семёныч и его близкие друзья. Раньше в процессе присутствовал Жорка, но нынче он выпал из обоймы, и его место занял Сакуров. Рядом с ним крутились Семёныч, Петровна и Варфаламеев.

– Готовлю, готовлю! – засуетился Сакуров, старясь не смотреть на Жорку, насмешливо наблюдающего предзабойную суету.

– Варфаламеев! – надрывался Семёныч. – Где простыня?!

– Да я…

Всякий раз после помывки свеже убиённой тёлки требовалась простыня, чтобы обтереть обмытую тушу. Безотказный Варфаламеев перевёл почти все свои простыни, и решил пойти в отказ.

– Что – я?! – голосил Семёныч. – Уже сейчас забивать будут, а ты!

К тому времени пастухи загнали стадо в загон и, науськивая собак, пытались отделить от стада приглянувшуюся им тёлку. Когда тёлку отделили, здоровяк Мишка накинул на неё петлю и подтащил к одному из кольев ограды, внутри которой стояло стадо. Витька взял в руки кувалду и ахнул тёлку промеж рог. Тёлка упала на передние ноги, а Мишка сноровисто перерезал ей горло. Тёлка забилась в судорогах, а Мишка с Витькой, когда тёлка затихла, принялись её свежевать.

– Воду! – орал Мишка.

– Воду! – орал Витька.

– Костя! – орал Семёныч.

– Костя! – орала Петровна.

– Бегу, бегу! – отзывался Сакуров, таская вёдра с водой.

– Почему воду не подогрели? – орал Витька.

– Почему воду не подгорел?! – орала Петровна.

– Эх, Костя! – укорял Сакурова Семёныч.

– Я вас умоляю! – суетился рядом Мироныч. – Внутреннюю брюшину не проколите, а то требуха будет навозом пахнуть!

– Да, это может не понравиться Дику! – подсказывал Варфаламеев.

– Где простыня?! – рычал Семёныч.

– Да я, Семёныч…- оправдывался Варфаламеев.

– Где простыня?! – орал Витька.

– Так ты ж, Витёк…- пытался оправдываться Варфаламеев.

– Что – Витёк?! – заводился пастух.

– Что – Витёк?? – пузырилась Петровна.

– Нет у меня больше лишних простыней! – с отчаянием кричал Варфаламеев.

– Ну, нету, так травкой оботрём, - сладким голосом возражал Мишка.