Дело в том, что новообразовавшееся акционерное общество на месте загинувшего колхоза продолжало заниматься по инерции кое-какими колхозными делами, и часть площадей по эту сторону Серапеи держала под зарослями капусты. Капуста получилась, что надо, через месяц её вполне можно было срезать, а пока её норовили сожрать ненасытные тёлки. При этом тёлки не лопали кочаны от начала до конца, но, вырвавшись из-под надзора неопытного пастуха в пределы культурного поля, спешно хапали по капустным вершкам и форсированным маршем двигались вглубь «огорода».

– Ну, мать вашу! – орал Сакуров и, временно плюнув на тех, которые носились вдоль своего берега на виду красавца-быка с неотразимым кольцом в носу из натуральной меди, бежал выгонять тех, которые портили «огород» и гадили в него одновременно чистейшим органическим удобрением.

– Ну, мать вашу! – ахал Константин Матвеевич и одновременно хватался за голову. Во-первых, тёлки успели обгрызть столько кочанов капусты, что у него не хватило бы его будущей зарплаты на покрытие убытков, причинённых зловредной скотиной сельхозугодьям бывшего колхоза. Во-вторых, некоторые особенно прожорливые тёлки могли просто обожраться и приказать долго жить. То есть, будущей зарплаты Сакурова могло не хватить ему ещё больше.

– Ну, мать вашу! – стонал Сакуров и, почём зря хлопая бичом, погнал скотину с огорода. Попутно он приметил, что капуста порчена повсеместно и не только за последние полчаса. Сначала ему полегчало, а потом он прикинул, что ранее порченую капусту умный Мишка и профессиональный халявщик Витька могут запросто списать на глупого Сакурова, и Константин Матвеевич снова загрустил. Да ещё хмель, выгоняемый наружу вместе с потом, давал знать, от чего ноги норовили идти каждая сама по себе, а голова вообще отказывалась от причастности к остальному организму, пытаясь думать о чём-то таком, что находилось даже не далеко от пасторальной темы, а перпендикулярно к ней. То есть, в голове бродили летучие образы кентавров, наполовину состоящих из Му-Му, а наполовину из Герасимов под присмотром голых Львов Толстых. И всё это на фоне больших взрывов и чёрных дыр.

– Ну, мать вашу, - шептал на последнем издыхании Константин Матвеевич и стегал сам себя концом бича по уху. Это придавало ему сил, и он таки выгонял тёлок с огорода. Сбив их в компактную кучу, Сакуров гнал тёлок в сторону тех, которые недавно носились, но которых уже и след простыл.

– Э-э! – разевал рот Константин Матвеевич и принимался вертеть головой по сторонам. Минуту он высматривал сексуально озабоченный молодняк на откорме, а потом с удивлением обнаруживал похотливых тёлок на железнодорожной насыпи, мирно щиплющих какую-то дрянь и дожидающихся своей участи пассивных участниц очередного дорожно-транспортного происшествия.

– Чтоб вы треснули! – бормотал Сакуров и, оставив в покое любительниц капусты, мчался к насыпи. По рассказам очевидцев он знал, что железнодорожники (особенно водители мотовозов) положительно относятся к таким ДТП, потому что из пассивных участниц вышеупомянутых ДТП получаются отменные котлеты, отбивные и прочие мясные блюда вплоть до копчёных рёбрышек. Поэтому подавляющее число железнодорожников (и все без исключения водители мотовозов) никогда не делали ничего от себя зависящего, чтобы избежать похожего ДТП с такими симпатичными парными его жертвами.

– Я вам рога поотшибаю! – сипел Сакуров и пинками сшибал упрямых тёлок с насыпи. Вдали с сожалением гудел мотовоз, Константин Матвеевич сбегал с насыпи вслед за тёлками и старался направить их туда, откуда снова потянулись в капусту их охочие до культурной зелени подруги.

«С ума сойти, - лихорадочно думал он и чувствовал, что ещё немного, и он начнёт лаять. – Однако как с этими блядями справляются Мишка с Витькой? Впрочем, Мишке на лошади сподручно, но Витька ведь на своих двоих?!»

Потом пошёл дождь, и тёлки, как тараканы, стали разбредаться по посадкам. А Сакуров, как дурак, лазал по посадкам за тёлками и пытался собрать их в одно стадо. А затем, когда ноги стали отказывать окончательно, Константин Матвеевич решил на всё задвинуть и прилечь на какой-нибудь поваленный ствол хотя бы отдышаться. Как он прилёг, так, несмотря на зарядивший дождь, и вырубился. А когда очнулся, дождь уже поливал вовсю, а Жорка с Варфаламеевым гнали стадо в загон.

– Братцы! – завопил благодарный Сакуров. – Что бы я без вас делал?!

– Пропал бы на хрен! – весело отозвался Жорка. Когда он успел протрезветь, имея после ухода Сакурова на работу почти литр спирта, оставалось только догадываться. Впрочем, Варфаламеев тоже держался ровно. А вот Мироныч стоял у загона на четвереньках.

– Костя, миленький, я вам обязательно помогу загнать стадо, - грозился старый хрыч. Тёлки шли прямо на него, а Мироныч тщетно пытался принять вертикальное положение.

– Мироныч, отползи в сторону! – орал Жорка. – А то тебя опять кто-нибудь обгадит!