199

Через две недели правительственная машина увезла Марию Германовну

слишком быстро, чтобы даже захватить с собой сундук – подарок

похитителя. Сергея, как художника-декадента, сослали на Соловки. Мать

Маши умерла с голоду, потому что ее заперли в комнате и забыли потом

отпереть. Она была очень стара, слаба и честь знала еще с прошлого

столетия.

* * *

Москвичи рисковали в любом переулке и дворике нос к носу столкнуться

с рысью какой-нибудь или ламой. Ночью на улицу не выйдешь из-за

комендантского часа – теперь целый день, что ли, взаперти сидеть?

Естественно, москвичи шли на работу, по магазинам и на свиданки. И,

видимо, это было весело.

Позвонил Диего. Сказал, чтобы я срочно бежал в галерею

«Ржавь&Коромысло» – кто-то спрашивал о граффити Иззалиевой. Но

никакая спешка не лишит меня права уложить волосы и хорошенько

приодеться перед выходом из дома.

Очаровательные служащие галереи, брюнетка и блондинка, сообщили

мне имя господина, интересовавшегося не выставленной картиной. Он

узнал о ней из каталога и подозрительно не выглядел. Наоборот, девушки,

сошлись на привлекательности молодого человека. Однако что мне с его

бородки и высокого роста – обязательных черт половины моих приятелей

мужского пола?

Молодой человек, правда, представился. Георгий Резин. Имя

совершенно ничего не говорившее. Его личину засняла видеокамера при

входе в галерею. Девушки извинились и сказали, что просмотреть пленку

можно только в конце рабочего дня, когда охранники ее стирают. Славно. Я

и так долго ждал, отчего не потерпеть несколько часов? Молодой человек

мог оказаться рядовым поклонником современного искусства,

влюбившимся в картину по названию из каталога. Вернусь с Диего – в лицо

этого Резина может знать он.

Я вышел на улицу и побрел в сторону площади Маяковского. Горячий

шоколад в кафетерии при Центральном Концертном зале – есть вещи,

которые скрасят даже самое поганое настроение.

На подходе к кафе меня осенило. Пришлось отказаться от сладкого и

200

рассеять неожиданные подозрения. Я вернулся в квартиру №44 и нервно

подошел к письменному столу. Где она? Куда я ее заткнул?

Рукопись лежала в нижнем ящике стола. Со следом от ботинка на

титульном листе. Георгий Резин – это псевдоним Дэна.

Сперва я хотел вернуться и выпить горячий шоколад, как собирался. Не

тост поднимать, а поразмыслить. Я повернулся, чтобы выйти из комнаты, и

заметил, что у моего отражения в зеркале как-то странно размыта голова.

Я медленно шел к зеркалу, думал о горячем шоколаде, об очках, которые

давно стоило бы купить, о Диего. Я плакал, но струйки слез на моем лице,

да и само лицо в зеркале не отражались. Как раз на уровне моей головы

зеркало прикрывала Кошка. Она висела, распятая, прибитая за лапы к

рамкам зеркала, подобно летучей мыши. Это я видел вместо своего лица.

Ее распоротое брюхо, желто-красные ребра и хребет. Кишки валялись на

полу.

Скоро и я там оказался, потеряв сознание.

Комната сильно преобразилась, когда я очнулся. Из нее вынесли всю

мебель, кроме одного стула и матраса с кровати. На окнах появились

решетки, при чем они были набиты изнутри, а не снаружи, как это обычно

делается. Шкаф вынесли. О смерти кошки все-таки напоминало жирное

пятно на полу.

Вспомнив, как она была убита, я разревелся. Меня совершенно

уничтожала жестокость содеявшего это человека. Но ведь она кричала,

она царапалась, она была в десять раз слабее любого человека,

дерзнувшего поднять на нее руку. Но ведь ей было больно, ведь она была

не способна себя защитить и даже позвать на помощь. И проклясть не

могла. Это же такое беззащитное и незлопамятное существо!

Я ревел, уткнувшись лбом в грязный пол. Теперь еще надо признать, что

моя комната выполняет роль тюремной камеры. Нет никаких сомнений –

они даже специальное отверстие во входной двери проделали, чтобы еду

передавать. Кто они? Я подбежал к двери и с одного яростного удара