бросилась к нам, прыгнула на спину Борщику и диким голосом заорала:

203

– Не делай этого! Не делай этого! Ради всего святого!

Дэн отошел от них на безопасное расстояние. Борщик сбросил с себя

обезумевшую женщину и стал бить ее ногой в живот. Я, не долго думая,

подхватил стул и размозжил его о бритую голову Борщика. Дэн вцепился

мне в предплечья, но было уже поздно – его Санчо Панса икнул и грузно

осел на пол. Вашингтон почему-то прижалась к нему, обняла и стала

просить прощения.

– С вами каши не сваришь, – признал Дэн.

– Это ты прав, но я знаю чудесный рецепт вишневого пирога.

На этот раз я получил подзатыльник.

Дэн взял меня за шкирку и потащил на улицу.

Он легко управлялся с моим Порше. Я впервые сидел на месте

пассажира и испытывающе косился на бардачок, в котором покоился

подаренный Диего пистолет.

– Только попробуй что-нибудь выкинуть, – предупредил Дэн.

– Куда мы едем?

Дэн вел машину медленно, действуя мне на нервы своей стародевичьей

манерой пропускать всех вперед и стараться не задеть пешеходов. Мы

приближались к Пушкинской площади.

– У меня два билета на премьеру в Большом, – деловито сообщил Дэн.

– Кисуль, если ты всего лишь хотел провести со мной вечер в театре – не

стоило тратиться на тюремные решетки.

Дэн усмехнулся. Я прикрикнул на него:

– Что ты несешь? Какая премьера, идиот?! Чего ты от меня хочешь?

– Премьера оперы Николая Каретникова «Тиль Уленшпигель». Ничего не

слышал? Очень важное событие в культурной жизни столицы. В Большом

театре соберется весь московский бомонд.

– А мы будем сидеть в ложе, да, милый? Поворачивай немедленно – мне

надо переодеться.

– Ты замечательно выглядишь. И потом, там будет очень пыльно, никому

дела не будет до твоих платья и шляпки.

– Пыльно?

Дэн достал из кармана ветровки камертон и протянул мне.

204

– Это вместо обручального кольца?

– Почему ты все еще играешь? – строго спросил Дэн. – Неужели ты не

понял, что мы тебя раскусили. Сейчас вопрос идет о твоей жизни.

– Дэн, я отказываюсь тебя понимать. Зачем это? – я повертел в руках

камертоном.

– Лучшее орудие снести дом и оставить от него лишь горстку пыли.

– Чего?!

– Это та вещь, благодаря которой в Москве больше нет Детского Мира,

ГМИИ и Останкинской башни.

– Ты совсем спятил?

– Хочешь притворяться – твой выбор. Ты рискуешь погибнуть вместе со

всем московским бомондом под обломками Большого театра, если не

расколешься.

– Я не понимаю… Это ты устраивал террористические акты?

– С каким бы удовольствием я сейчас отбил тебе почки.

– Но за что?

– Прекрати измываться. Ответь только на один вопрос. Что задумал

Сергей?

– Кто?

– Сергей, мать твою!

– Дэн, я очень боюсь, что ты все напутал… Я понятия не имею, о чем ты

говоришь и спрашиваешь. Объясни, как мне доказать, что в вашу квартиру

я попал случайно, как доказать так, чтобы ты поверил?

– Я тебе никогда не поверю. Я тебя как открытую книгу читаю. Но ничего

– потерпи. Посмотрим, как ты запоешь в Большом театре.

– Ты меня шантажируешь погибелью московского бомонда?

– Если ты не расколешься – вы все умрете. Мне нечего терять.

– И всем остальным ребятам из квартиры?

– За шесть лет мы не отступились от наших идеалов. Вашингтон было

сложно, но Борщик бил ее каждый раз, когда она хотела поговорить с

тобой и попросить, чтобы Сергей вышел с нами на контакт. Ваню пришлось

пристрелить, потому что он влюбился в тебя и хотел предостеречь.

– Ты заставил Крис убить Ваню?

– Ваню убил я. А Крис, истеричка, не справилась с горем утраты и

высадила себе мозги. Я думал, что она шпион, подосланный Сергеем, но

205

ее самоубийство открыло мне глаза. Шпион – ты.

– Бред… Бред… Сергей? Это хозяин квартиры, что ли?

– Это наш шеф, сволочь ты такая!

– Весь сыр бор из-за того, что Сергей не выходит с вами на контакт и вы