—А если не поймет и не покорится вам, тогда как быть? Ведь сейчас не все молодые воры чтят наш закон и на таких как мы с вами хрен кладут со всеми приборами, — Туляк хотел бы сказать: «на таких старых пердунов, как ты», но не решился и причислил себя к Леснику.

— Тем хуже тогда будет ему. Я развенчаю Луку и на его место посажу более умного, достойного вора. Ну, так что ты ответишь на мою просьбу?

— Я когда-то обращался к вам за помощью в борьбе с Голдобеевым, но вы мне в ней отказали...

—Я тебе тогда дал умный совет. В дурных авантюрах я не участвовал и участвовать не буду, — перебив Туляка, за­явил Лесник. — Ты что, хочешь меня теперь шантажиро­вать и не дать парней? — с жесткой наступательностью, не давая Туляку времени на размышление и защиту, переспро­сил он.

Попасть в немилость вору, отказать ему в его просьбе, опозориться перед его могущественными друзьями, боль­шинство из которых он не был даже удостоен лично знать, — нет, Туляк никак не мог позволить себе такую «роскошь».

— Что вы, что вы, конечно же, я вам дам столько пар­ней на дело, сколько вы пожелаете.

— Вот это ответ настоящего мужчины. Никогда со мной не спорь. Тем более, не напоминай о своих обидах. Они тебя не украшают. К твоему сведению, когда ты в конфликте с Голдобеевым потерял много своих парней, то у некоторых моих друзей сложилось мнение, что тебя пора убирать с бри­гадирства кодлой. Я тогда тебя отстоял, и ты меня до сегод­няшнего дня не разочаровывал. Больше того, ты мне недав­но сообщил, что у тебя по работе никаких проблем нет. Зна­чит, ты не совсем выдохся на своем бригадирстве.

«Как тонко он подцепил меня на крючок! Лесник хоть и старым стал, а удавка по-прежнему бульдожья» — поко­ряясь его авторитету, подумал Туляк.

— Когда мне прислать вам своих парней?

— В путь трогаться будем рано, поэтому соберемся не позже пяти утра. Не забудь и сам явиться с ними.

— Какая там будет моя роль?

— Если я с Лукой не найду общего языка и он меня не захочет понять, то не исключено, что тебе придется взять на себя его кодлу под свою руку.

— Так запросто он мне ее не отдаст.

— Может быть. Но в любом случае решение останется за мной.

Покидая Лесника, Туляк, перенасыщенный получен­ной только что информацией, думал: «Видать, этот Лука здорово насыпал соли ему на рану, если Лесник так на него оборзел. Я был бы не против, если бы Лука проучил Лесни­ка, но вряд ли кому в стране этот старик по зубам, тем более этому сопляку».

Лесник, отпустив Туляка, отправился в комнату Угрю­мого. Профессиональный убийца лежал на кровати с сига­ретой во рту. Ладони его рук покоились на подушке под го­ловой.

— О чем, Григорий, задумался? — присаживаясь рядом на кровать, спросил Лесник почти равнодушным тоном.

— Вроде бы жизнь у меня неплохая стала, и жратвы раз­ной вдоволь, и крыша есть, и бабки не переводятся в кар­мане, а все равно чего-то не хватает. А вот чего, не пойму. Может, подскажешь? — спросил он, стряхивая пепел сига­реты в пепельницу, стоящую на стуле.

— Может быть, тебе кобылицу для разминки завести? —улыбнувшись, пошутил Лесник.

— Не знаешь ты, дорогой, что меня выбило из колеи. Я тоже не пойму с чего вдруг на меня напала хандра, — не желая дальше развивать шутку Лесника, сказал о наболев­шем на душе Угрюмый.

— Ты случайно не заболел?

— Пока бог миловал от всех болезней и напастей. А к чему вдруг ты меня о здоровье спрашиваешь?

— Есть у меня для тебя одна работенка. Не пыльная, но денежная.

— Какая? — подхватываясь с постели и присаживаясь на край кровати, спросил Угрюмый.

— Хочу отправить тебя в гости к Валету.

— Я по нему не очень-то соскучился, но если по делу, то поеду.

— Конечно, по делу.

— Какому?

— Там один какой-то вшивый местный авторитет взду­мал мне угрожать, что он сожжет мой дом, тот, что мы не­давно купили, если я не приеду к нему и не соглашусь пла­тить ему дань.