кровать - настил из досок, ведро - понятно для чего, даже стол с неизменным корытом -

сволочи!

– Нам бы поесть,- невинно моргает детинушка Семён.

– Змей вам в корыто!- плюётся Стёпка,- такого мужика замочили!

– Я ж не специально,- хлюпнул носом Семён, и получилось у него так искренне, что

Стёпка прослезился, почти по-человечески глянул на Семёна и мягко говорит:- Не

думайте убежать, на кол посадим.

– В принципе нам и здесь хорошо, устали с дороги, погостим немного,- я посмеиваюсь, во

мне зреет уверенность, что больших проблем покинуть "гостеприимных" людей нам

ничего не стоит. Главное выяснить, где наши дети. И ещё, меня несказанно обрадовало то, что под крыльцом, всё так же валяются наши артефакты.

Мужчина со стальным взором, хлопает по плечу Стёпку:- Принеси им, что ни будь,

да не в корыто, эти рабы дорогие,- он вскользь глянул на меня, нечто благодарности

мелькнуло в его глазах, видно признателен мне за то, что я его не убил, а ведь, стоило мне

сделать выпад, и его голова воспарила бы с плеч.

Стёпка ворчит, но распоряжение даёт. Со стуком грохнула задвижка, нас запирают,

не успели достаточно осмотреться, как дверь вновь открывается, нам вносят на блюде

запеченный окорок и кувшин с вином. Вино я попросил заменить водой. На нас смотрят

как на полоумных, но распоряжение выполняют, приносят кувшин с родниковой водой.

Сидим, вгрызаемся в сочное мясо, жир течёт по рукам, салфеток нет, вытираем

пальцы пучками соломы.

– В принципе, жить можно,- еле выговаривает забитым ртом Семён,- кормят, поят, на

прогулку выводят, всякие там развлечения, но боюсь, скоро нам это надоест. Как ты

считаешь, Никита?

Не стал отвечать, только улыбаюсь. Под рубашкой нащупал медальон, враги не

заметили его, затерялся в густой поросли на груди. Поглаживаю алмазные камушки, они

моментально отзываются на ласку, медальон теплеет, вспыхивает радуга. Поспешно

одёргиваю руку, невзначай занесёт, куда-нибудь.

Мимо ходит народ, в окно изредка заглядывают, любопытно, похоже, не часто к

ним попадают такие люди как мы. Один раз о прутья расплющилась глупая бабья морда, глаза как у перекормленной свиньи, Семён показал "козу", вопль и ругань, затем в окно

влетают кусочки дерьма. Гостеприимный народ, однако!

До вечера не беспокоят. Стараемся отдохнуть, Семён плюхается на голые доски,

смотрит в потолок, определённо, Грайю вспоминает. Я просто сижу, кручу серебряное

кольцо, подарок Йоны. Тусклый камушек осветился, словно отвечает на внимание.

Удивляюсь, как его не содрали с пальца. Судя по всему, их так же, не впечатлил.

Наконец за дверями возникает некое шевеление, засов с грохотом откидывается,

слышится ругань, топот множества ног. У нас гости. Шумной толпой вваливаются хорошо

вооружённые люди, становятся по бокам.

Благосклонно киваю, приглашаю сесть, шутку не принимают. Последним входит

Борис Эдуардович, удивлённо смотрю на его потное лицо.

– Ба, какая охрана! Неужели для нас такая честь? Вроде не кусались,- я не могу скрыть

издевку.

– Непонятные вы люди, зачем провоцировать,- честно сознаётся он.

Он садится за стол, Семён нехотя сползает с досок, принимает сидячее положение,

в глазах скука.

– Мне думается, из вас рабов сделать не получится, кости, конечно, можем поломать, повытаскивать жилы, а толку будет - нуль.

Холодея от реальной перспективы, криво улыбаюсь, жду продолжения монолога.

– Я хочу сделать вас свободными, хотя это будет весьма сложно, никак являетесь трофеем

Степана Геннадьевича, но допустим, гипотетически у нас всё получилось. Подпишете со

мной контракт службы на двадцать пять лет?

– Ну, и в чём тут свобода?- с иронией смотрю на него.

– Определённая! Можете завести семью, иметь рабов...

– Опять, двадцать пять. Какое счастье, рабу иметь рабов! Круто!