Игнорируя лесенку, мужчина полез на трубу. «Зачем?! Зачем?!!» — усилился женский крик.

Не говоря ни слова, бомж взял ее сумки и аккуратно поставил их на трубу. Затем, придерживая свои узлы и тюки, в несколько неуклюжих движений перелез на другую сторону, снял сумки с трубы, переложил всю ношу на землю и посмотрел на свою даму.

С минуту она стояла не шелохнувшись, смотрела то на него, то на трубу, то на лесенку. Лесенка рядом — шаг в сторону. И полезла через трубу навстречу рукам, протянувшимся к ней под плотным грузом нескольких рукавов.

— Что бы это все значило, интересно? — подумала вслух Варвара, глядя вслед двум квадратным фигурам, вновь нагруженным увесистым барахлом.

— Как что? Любовь, — с уверенностью ответил Ося.

— Любовь?.. — расширенными от изумления глазами она смотрела на четырехлетнего мальчика. — Ося, ты только что сказал, что это любовь? Но... Но откуда ты знаешь?

— Ты разве не видела, как вон тот дяденька обнял тетеньку, когда они на той стороне трубы встретились? Мама Ди всегда говорит, что если дяденька тетеньку обнимает, значит, это любовь.

Устами младенца глаголет истина — кто может это отрицать? Для любви, если она сильная и настоящая, и труба поперек пути не преграда. Будь влюбленный хоть бомж, хоть богач — никого вокруг не заметит, если любимая рядом, и ни трубы не увидит, ни лесенки. А для нее лесенка, даже если и не останется незамеченной, будет пыткой, а не удобством, если шаг к ней — это шаг в сторону от любимых рук. Нет в Любви Здравого Смысла, только Магия, волшебство чистой воды. Может быть, Магия — это Любовь?

«И, наверное, в Магии не обойтись без Любви, — продолжала думать Варвара, — и в колдовстве, пусть хоть даже с хрустальным шаром, важно не замечать «трубы» и не вступать на «лесенку»». Правда, Евпраксию Никитичну таким образом вряд ли вернуть удастся — к ней у Варвары любви недостаточно, зато к двум другим людям ее хватит сполна.

— А я знаю теперь, что нам нужно делать с шаром, — сообщила она Осе обрадованно. — Через него мы с моей дочкой свяжемся. А заодно и с Васей, он ведь там где-то, рядом с ней. Пусть сам посоветует, где и как Гришину маму искать.

«И наверняка тогда через хрустальный шар мы и с Танькой свяжемся тоже...» — затаила Варвара счастливую мысль.

Ося кивнул.

Шар купили в огромном запутанном подземном переходе под площадью у Павелецкого вокзала, где в массе мелких ларьков торгуют почти всем, что можно себе вообразить из несуразных и никому не нужных вещей. Шар был большой, гладкий, стеклянный и на подставке из зеленого камня — в общем, вполне пригодный для колдовства, только нужно было еще кое-каких трав прикупить, Ося на том твердо настаивал.

— Все ведьмы колдуют с травами, они их жгут и повсюду развешивают.

— Ты это сам видел? — усомнилась Варвара.

— Да, видел. У нас на даче. Там в одном доме живет старушка, и у нее трава везде растет: на дворе трава, в огороде трава... И в сарайке, и дома на кухне висит трава сушеная. И старушка тоже травой пахнет.

— Может быть, она просто травы разные любит? Откуда ты знаешь, что она ведьма?

— Так ведь она ходит в шляпе. А мама Ди говорит, что все ведьмы носят шляпы. Значит, тебе тоже нужно шляпу купить! — заключил Ося.

— Да на твою простецкую физиономию только шляпы и не хватало! — услышала Варвара за пазухой голос гномика Гриши.

— Ну ты нахал! — шепнула она в ответ, отогнув воротник куртки, но его бесцеремонное замечание скорее рассмешило ее. «Пожалуй, действительно за деревенскую дурочку в шляпе сойду, — подумала Варвара. — Вот если на Таньку шляпу надеть, будет здорово, у нее такое замечательное лицо. А если она меня в шляпе увидит, еще подумает, что я даун».

— Лучше я буду ведьмой без шляпы.

— Не хочешь — как хочешь, — Ося только плечами пожал.

Травой затоварились быстро. В нужном ларьке на рынке купили пакетиков с сушеной зеленью (чтобы жечь), и много свежих трав: укропа, петрушки, кинзы и мелиссы. Только зеленый лук не стали брать, Осе он не понравился.

И приготовились колдовать.

Гастроли

Странно все было устроено на этой планете. Хоть и вращалась она вокруг своего светила, как и Земля вокруг Солнца, но не делилась на часовые зоны: сумерки сгущались в назначенный час одновременно повсюду, рассвет служил сигналом к всеобщему пробуждению. На двух полушариях не различались времена года, лето не было жарче зимы, весны или осени, впрочем, и обозначений таких не имелось. Одинаковый климат в любом географическом поясе был комфортным и безопасным, без дождей и ветров, без жары и без холода. Ни погода, ни освещенность не зависели от вращения по орбите — абсолютно всё на Бруте регулировалось магической сферой.