Точно! Как же я не подумала о Екатерине Андреевне! Вот к кому я поеду и выясню всю правду о моей матери!

– Борька, ты гений! – прокричала я. – Прямо сейчас и поеду к одной тетке, которая обязательно расскажет мне все, что знает! А знает она о-го-го как много!

Я потянулась к мышке, чтобы отключиться, но Борис протестующе замахал руками.

– Завтра, лучше ехать завтра!

– Да нет же, как ты не понимаешь, я все равно не смогу заснуть!

– Эй, Агата, подожди! Я, собственно, хотел узнать, готовы ли документы по делу Воловика. На следующей неделе суд, а ты молчишь. Я же волнуюсь!

– Само собой, готовы, – с достоинством откликнулась я, прекрасно понимая, что стоит мне только обмолвиться, что я так этого дела не оставлю, как Устинович-младший тут же свяжется с главой адвокатской конторы и потребует, чтобы Эд Георгиевич передал дело кому-нибудь другому. А допустить, чтобы добрый парень Валера сел в тюрьму, я не могу.

– Ну, ладно, тогда прощаюсь с тобой до завтра. Смотри там, осторожнее, что-то я за тебя волнуюсь.

– Не беспокойся, ничего со мной не случится. Жду твоего звонка. Семен, всего вам хорошего.

Я отключила компьютер и, подхватив с полки ключи, выбежала из дома.

На такси я за считаные минуты добралась до авторемонтной мастерской подзащитного, рядом с которой оставила свою машину, и, пересев в «Мини-Купер», помчалась в Жуковский. Звонить я не стала, побоявшись, что Екатерина Андреевна, сославшись на поздний час, даст мне от ворот поворот. А если я свалюсь как снег на голову, что она сделает? Не выставит же меня за дверь! Ждать до завтра у меня не хватило бы терпения, так мне хотелось выяснить правду.

Казалось, Меллина не слишком удивилась, распахнув дверь и обнаружив меня на лестничной клетке, а скорее даже обрадовалась.

– Агата, ты как раз вовремя, – возбужденно проговорила она.

– Добрый вечер, я не слишком поздно? – на всякий случай поинтересовалась я, проходя за хозяйкой в коридор и наблюдая, как она запирает дверь.

– Да нет, ну что ты, – откликнулась бабушкина приятельница. – Ко мне зашла Оксана, соседка из квартиры напротив. Она рассказывает удивительные вещи! Пойдем, послушаешь, тебе тоже будет интересно!

Заглянув в гостиную, я увидела темноволосую девушку, пристроившуюся в кресле.

– Это мой адвокат Агата, – кивнула на меня хозяйка. – Если не сложно, Оксана, повтори, пожалуйста, про того мужчину.

– Да, я видела в день убийства Ольги Петровны незнакомого мужчину, – решительно заговорила Оксана. – Он выходил из соседней квартиры, а я смотрела в глазок. Ко мне должен был прийти приятель, и я сидела как на иголках, прямо не отходила от двери. Поэтому я видела, как сначала в квартиру напротив позвонила Ольга Воронина, ей открыла хозяйка, а минут через десять Екатерина Андреевна куда-то ушла. А потом к нам на этаж приехал лифт. Я была уверена, что это мой Генка, и даже слегка приоткрыла дверь, но это оказался не он. Это был чужой человек в синей бейсболке. Он позвонил в квартиру Екатерины Андреевны, и дверь сразу же открылась. Мужчина вошел, а минут через пятнадцать вышел. Генка в тот день так и не пришел – застрял в глухой пробке с разряженным телефоном.

– Отличное известие! – обрадовалась я. – Скажите, Оксана, вы хорошо его разглядели?

– Да нет, как я могла! Говорю же, на нем была бейсболка, надвинутая на самые глаза. И просторная ветровка, застегнутая на все пуговицы.

– А следователю вы это рассказывали?

– А меня никто и не спрашивал, – пожала плечами девушка. – Я ждала-ждала, когда ко мне придут с вопросами, вижу – никому ничего не нужно, вот я и решила сама рассказать Екатерине Андреевне о том, что видела.

– Вы молодец, Оксана, – похвалила я свидетельницу. – Ваши показания как нельзя более кстати! Следователь Ткаченко вызвала нас на пятницу, чтобы предъявить Екатерине Андреевне обвинение в убийстве, но если вы прямо завтра придете к ней и расскажете все так же, как нам, то, думаю, ее уверенность в причастности вашей соседки к смерти Ворониной сильно поколеблется.

– Напишите адрес, куда идти, я завтра же в обеденный перерыв съезжу к следователю.

Получив адрес прокуратуры, девушка поднялась с кресла и, попрощавшись, направилась к выходу.

– Пойдем на кухню, я поставлю чайник, – предложила Меллина, заперев за гостьей входную дверь.

– Екатерина Андреевна, мне нужно у вас кое-что спросить, – решительно проговорила я.

– Ну что же, спрашивай, все, что знаю, расскажу, – согласилась моя доверительница.

– Я узнала, что моя мама столкнула своего отца с подоконника, когда он мыл окно. Вы что-нибудь слышали об этом?

Меллина замялась, отвела глаза в сторону и так некоторое время стояла, сжимая на груди ворот халата.

– Почему вы молчите? – не выдержала я.

– Давай-ка присядем, – скомандовала она и, не дожидаясь ответа, опустилась на диван.

– Ну же, почему вы молчите?

– Да, это правда, – чуть слышно ответила Екатерина Андреевна, теребя кисти пледа. – Вере было пять лет, и она не могла отвечать за свои поступки. Твоя мама была поздний ребенок, она родилась, когда Ида была уже подростком, и малышке всегда все сходило с рук. Ее баловали и выполняли все ее капризы, но в тот раз глава семьи проявил твердость и сказал «нет». Это стоило ему жизни. Мать девочек не смогла простить младшей дочери смерть мужа, и Вера до самой ее смерти находилась в спецлечебнице. А после похорон матери Ида забрала младшую сестру к себе в семью и стала вместе с Владленом растить ее, как родного ребенка.