Хаш поразился своим мыслям. Его троюродная сестра теперь чернокнижник. Она сбежала из города, пыталась убить своих учеников. Возможно, она находится под ментальным контролем Гихана. Что теперь будет с ними — неизвестно, но ничего хорошего Кэйран придумать не смог. А он всего-навсего дико хочет жрать, лёжа на больничной койке.

Последний паттерн вызвал неконтролируемое хихиканье. Йору с беспокойством покосился на товарища.

— У тебя всё хорошо? Возможно, стоит позвать сестру?

— Нет…хи-хи… Хотя стой! Если она принесёт плотный завтрак — зови, чего уж там!

На лице блондина отразилось искреннее недоумение.

— Ты голоден?

— Послушай. Давай тебя накачают ядом, ты сутки проваляешься в кровати, а перед тем единственное, что ты успел запихать внутрь — позавчерашний лёгкий ужин. Вот тогда и задавай вопросы.

— Хорошо, я пойду, узнаю насчёт завтрака.

Йору поднялся и взялся за дверную ручку.

— Погоди! — неожиданно для себя самого воскликнул Кэйран. — А Рикко…

— Она была здесь. Я сменил её утром, почти насильно отправил спать. Да, твой отец тоже сидел с ней, почти до полуночи. Он просил её передать… но видимо опять придётся мне. На словах он просил тебе передать: "Ты молодец, хоть и лезешь во всякие неприятности. Возможно, город в долгу перед тобой".

— Об этом позже. Сейчас тащи мне еду, да побольше, побольше!

Когда блондин ушёл, Кэйран устроился на кровати полусидя и уставился в потолок. Настроение совершило странный скачок, и вместо смешливости навалилась тоска. "Аки, Аки… Ну почему всё так? Зачем? Если ты хотела уйти из города — зачем вся эта комедия с учениками? Зачем пытаться убить?".

Хаш повернул голову и посмотрел на спящего Амидо. Кожа брюнета была очень бледной, но дышал он ровно и спокойно. "Хорошо, что всё обошлось". Настроение стремительно портилось. Память услужливо подкидывала темы для размышления.

"Какая ты — настоящая?" — адепт вспомнил разговор на тренировочной площадке. "Как мне понять — воздействовал ли на тебя Гихан, сестра?"

Рыжий глубоко зарылся в свои детские воспоминания. Так случилось, что он был очень болезненным ребёнком. В какой-то момент Хаш просто перестал вставать с кровати — многочисленные хвори забирали все силы, без остатка. Ему старались не напоминать о тех временах, но юноша пронёс через всю свою небольшую жизнь один очень яркий образ. Комната, почти такая же, как эта палата. Кровать у открытого окна. Маленький Кэйран, тогда ему исполнилось что-то около пяти, лежит, укрытый простынёй. В воздухе витает запах лекарств, несмотря на разгар дня — в комнате полумрак. С улицы доносятся вопли ребятни, азартно пинающей мячик на месте теперешней тренировочной площадки.

Слёзы заливали лицо. Слёзы обиды. На себя. На мир. На всех. На других детей — потому что они могут, а Хаш нет. Он ненавидел своё слабое тело лютой, особой злобой, которая бывает только у детей — совершенно первобытное чувство, не купированное правилами приличия и моралью. От этой злобы и слёз рыжий даже не может всхлипывать — сдавленно ворчит, закусив край простыни, сжав его в руках так, что пальцы побелели.

На пороге тогда появилась Аки. Молча подошла к ребёнку, разрывающемуся в тисках эмоций. Потрепала Хаша по волосам и не отпрянула, когда тот метнул на неё ненавидящий взгляд. Она произнесла одну фразу:

— Твоё тело будет здорово.

На этом воспоминание обрывается. Но, после всех событий, Кэйран мог полагать, сон, увиденный при прошлом визите в госпиталь, продолжением этой сцены. Мозаика памяти начала, наконец, складываться во что-то осмысленное.

Аки вылечила его. Дала жизнь. Дала надежду. И Аки пыталась убить его, меньше суток назад. Его и одного из его друзей. Так какая из этих двоих — настоящая?

В момент тягостных раздумий вернулся Йору, несущий большой поднос, уставленный разнообразной снедью. На какое-то время мысли Хаша перекинулись на насущные дела.

Больничная пища не отличалась изысками, да и количеством. С яичницей, тарелкой каши и стаканом сока Кэйран расправился за несколько минут. Прислушавшись к себе, он решил, что на некоторое время удовлетворён. Йору наблюдал за его завтраком с молчаливой сосредоточенностью.

— Что ты обо всём этом думаешь, умник? — наконец поинтересовался рыжий, отодвигая поднос в сторону.

— В каком смысле?

— В прямом, — рыжий пристально глянул на товарища. — У меня много вопросов и нет ответов. Возможно, у тебя будут какие-нибудь соображения.

— Какой с них толк? — пожал плечами Йору. — Это дело теперь в прямой зоне ответственности особого отдела. Максимум нашего участия — допросы, которые нас ожидают.

— Хм… Ты вообще можешь мне обрисовать ситуацию?

Йору вздохнул и описал то, чего не мог знать Кэйран.

— В общем, я не знаю, что именно увидели аналитики в моих воспоминаниях. Но именно на основе исследования памяти особый отдел принял решение задержать наставницу и Гихана. Те только этого и ждали — оставили магистрат ни с чем.