– Мы с одним человеком сочинили рассказ про наш класс. Можно вам его показать.

– Приноси, интересно.

– Да он у меня с собой. И тот человек здесь.

К ним подошел Леха, он хмурился и ворчал:

– Дурь нашла, фигня получилась.

Писательница поняла: Леха относится к этому рассказу серьезно, боится критики и насмешек. А какой автор, тем более начинающий, не боится? Кто до конца уверен в себе?

Агата достала из кармана распечатку, отдала листки писательнице. Они втроем сели на скамейку. Рассказ назывался «Чудеса в нашем классе». Писательница читала, а Леха и Агата перешептывались: «Ты на меня давила. Мне это сто лет не надо». – «А если не надо, не поддавался бы. Давила, главное дело! Теперь не отпирайся».Рассказ был небольшой:…

Лидка Князева мечтает о большой любви, и врет без конца. Конечно, это ее дело, но всех уже достала. Вчера пришла и говорит: «Салат сделал мне предложение руки и сердца». Мы стали хохотать и орать: «Руки!» «Ноги!» «Головы!» Упоминали всякие другие части человека. Лидка Князева держалась, она почти никогда не смущается – привыкла к насмешкам и приколам. Оля спросила прямо: «Руки и сердца? Замуж что ли?» – «Со временем, – Лидка делала важный вид, – а пока обещал подарить колечко». Надя-Сфинкс сказала: «Ни грамма не верю тебе, Князева! Салат нормальный парень, он скоро тебя бросит – ему такая не нужна, ни слова правды». – «Не бросит, – нагло ответила Лидка, – я красавица и умница, это редкое сочетание». Девчонки смеялись от зависти.

– Прочитала, – писательница вернула рассказ Агате.

Агата и Леха пристально смотрели на облака, притворялись, что их не так уж волнует ее мнение. Как знакомо писательнице это состояние большой тревоги: «Хочу, чтобы меня поняли! Хочу, чтобы увидели мою удачу! Рассказ получился неплохой. Я же тоже понимающий человек». И она не стала тянуть:

– Мне понравилось. Смешно и немного грустно – Лидку жалко. Есть одна фраза, самая лучшая во всем рассказе.

– Какая? – не утерпела Агата.

Но писательница не успела ответить – к ним подошла Редакторша-умница.

– У вас здесь филиал издательства? – наметанным глазом она определила, что это рукопись, и выхватила ее у Лехи, заглянула в листки и стала читать. Ни разу не улыбнулась.

Писательница думала: «Вот бы научиться делать каменное лицо».

– Опять сленг! Грубости и насмешки! Писатели не заботятся о чистоте русского языка. Шуточки!

– Из жизни пишем, – буркнул Леха, выхватил у нее листочки и спрятал в карман.

– А чувству юмора можно научиться? – Агата смотрела невинно. – Как вам кажется?

– Тебе, Агата, учиться юмору не надо, ты и так без конца ехидничаешь и высмеиваешь всех подряд, даже взрослых. У тебя повышенное чувство юмора.

– Я не о себе, – скромно опустила ресницы Агата.

Леха хрюкнул, но не засмеялся.

– А о ком же? Может, скажешь?

Агата молчала и считала воробьев на голой липе. Писательница заторопилась домой. Лицо у нее было почти каменное. Смеялась она уже в лифте, а потом у себя дома. Зазвонил телефон. Голос Лехи спросил:

– Какая фраза самая лучшая? Про колечко? Или про женитьбу? Мы тут с Агатой спорим.

– Только не подеритесь. Мне очень понравилось: «девчонки смеялись от зависти». Всего четыре слова, а целая картина – характеры, отношения, атмосфера. Молодцы. До свидания.

12. Дрэгон-флай, Гоут и пес Степа

Пес медленно шагал по дорожке. Повесил голову и думал о чем-то важном.

– Степа, ты что? – навстречу вышел Леха, – обидел кто-нибудь? Скажи имя – на куски порву!

– Не обижали, – вздохнул пес, – меня все уважают, даже кошатница Клизма. Она кошек любит гораздо больше, чем собак. Это ее дело. Но могла бы задуматься. Собака – друг человека, а кошка – нет.

– Степа, не грусти и не философствуй. Лучше побегай кругами, громко полай, полови свой хвост, как только один ты умеешь. Или позвони по мобиле Барсу. Давай, выбирай, что приносит больше радости.

– В разное время по-разному. Иногда половить хвост, иногда хвост и задаром не нужен. Люблю поболтать с Барсом, люблю жареную рыбу. Мало ли. А сегодня я ищу ответ на один трудный вопрос.

– Какой вопрос, Степа. Может быть, я знаю ответ?

– Не знаешь. И Агата не знает, и никто не знает, даже самый умный.

– Все равно скажи, будем мучиться вместе.

– Скажу. Что такое «дрэгон-флай»? И еще: что такое «гоут»?

– Не знаю, – грустно сказал Леха, – а если бы знал, сразу сказал бы одному человеку.

– И что?

– Как – что? Этот человек стал бы уважать меня и понял бы, наконец, что самый умный в классе вовсе не самый умный, а я, Леха, скромный труженик вольной борьбы.