Прошлогодняя синева
вернуться

Курдюмов Всеволод Валерианович
Шрифт:
Оснеженными островами Иду, пытая заране, Станет ли узнанным вами Клинок во вчерашней ране. Я загораюсь, я и сгораю С каждой переступившей пороги, Усталой рукой поведшей к раю, Но к нему не спросившей дороги. И переступившею ведомый, Если отдала мне руки — не губы, Расчищаю я место для дома, Утверждаю я первые срубы. Если ласкова, как ветер, Топор мой слышен далече. Если уходит, — приветив, Величаю ее ушедшей.

3. Беременею любовью

Становлюсь искушенною женщиной, И забилось под сердцем моим. Мне так любо считаться невенчанной И гадать, как любовь утаим. И прохожий так жутко уставится. — Ведь за мною пошел он — любя, Ведь сегодня я буду красавица И похож, так похож на тебя, Удавлюсь ли в сочельник я бусами, Или буду от пудры бела — Небеса лишь казались бы русыми, Ты просвечена б ими была.

4. Лед

Я наговоренный настой, Не зная, выпил, близорукий, — Женоподобною мечтой Теперь затерт во льду разлуки. Но, обучась приметам вещим, Пусть лед растаял, — не приду: Мое же сердце конькобежцем Было нарезано на льду.

5. Вроде сна

Ты сравни кисти рук, посмотри, — Мои стали прозрачней и тоньше! Я бежала к тебе, к колибри; Не догнали меня бы и гончей. Ты меня поцелуй без стыда. — Твое зеркало буду ручное. Захочу — затанцует звезда, Рождество будет ранней весною. Нам на счастье огарок зажгут В скорлупе (если хочешь — на пробке). Но я знаю, где шелковый жгут — Я пребуду влюбленный, но робкий. Ты ударишь — сломаюсь звеня; От меня уже нет и помину. Знаешь, — ты выбросила в корзину Письма мужа — и меня. Июль 1912

6. Последняя Роза

Меня застрелят из-за березы, Наверное, без секундантов и врача. Так перервутся метаморфозы. Но если кровь красна и горяча, Что есть красивей запылавшей розы На белой рубашке — у левого плеча. Рождество 1912

Февральская любовь

С. А. Д.

1. Рыцарь Високосного Года

Пусть ласково мне вешний воздух На сердце шепчет ворожбу — Ведь нехотя читал я в звездах Любви извечную судьбу. Перелистав у пыльных полок Фольянтов желтые листы, Всегда и всем седой астролог Дает разлучные цветы. Лицо мне опалили весны И сердце вправили в пращу, Но ожидай, и в високосный, В желанный год — я навещу. Мой черный плащ, мой плащ разлуки, Обоих нас оденет в ночь; Но зацелованные руки Опять приказывают: прочь!.. Всегда и всем седой астролог Дает разлучные цветы; Любящих путь уныл и долог, И дней заржавлены щиты, Но упадет звезды осколок, И будет день, и будешь ты.

2. Шпаги

Мы — лезвия скрещенных шпаг — Вовлечены опять во встречу; Я на твоем чекане мечу Победоносно мой зигзаг. Зажгла безумие мое Твоих касаний злая ласка, Что взоры девушек Дамаска, Дамасской стали острие. Клянуся именем звезды, Мои удары непреложны: Багрися кровью, прячься в ножны — Моей не смоешь борозды… Пройдут часы былых отваг, Мы заржавеем в лавках рынка, Мы не забудем поединка, Мы, лезвия скрещенных шпаг.

3. В горностаевом боа

Я считаю хвосты горностаев, Но боюсь на тебя я взглянуть; Верно, радость, так быстро растаяв, Не расплавила серую ртуть. Верно, клятвы звеневшего вальса Отзвенели на сердце твоем. О, рассмейся, прощая, и сжалься. — В сердце новой отравы нальем. Мы утонем в прощающем смехе, Нас сразившую руку хваля. О весны долгожданной доспехи Пусть расколется щит Февраля!

4. Февральский фейерверк

После радуг фейерверка К будним встречам не влечет. Всем моим обетам сверка, Всем ракетам — счет. Если полдень одинаков С полднем догоревших дней, — Ну, искать краснее маков, Глаз манящей и синей. Если встречен прежней лаской Долгожданный мой приезд — Ну, искать под новой маской Заневещенных невест. Мы любились круглый месяц, Двадцать девять жгли шутих. Мы сбежали много лестниц И замкнули строго стих. Февраль 1912