Шрифт:
Никита Кузьмич снова взялся за телефон:
— Михалков, зайди ко мне.
Вошедшему Михалкову он с ходу объявил:
— Слушай, надо срочно выяснить, где сейчас Риммер. Ну, это главный наш фигурант по делу «Шахматист», ты что, забыл?
— А-а, — дошло до Михалкова, — так сейчас узнаю.
Через четверть часа младший лейтенант выяснил, что Ян Карлович Риммер содержался во внутренней тюрьме главного управления. Приказ Климова Михалкову был кратким: встретиться с Риммером и показать фотографию австрийского коммерсанта. А еще через час прямо из тюрьмы Михалков подтвердил опасения Климова…
Глава одиннадцатая
В этот раз все было просто, без всяких таинственных исчезновений. Они с Седым спокойно собрали чемодан, пообедали с Трофимом Григорьевичем, заплатили ему за два дня вперед, хоть он и отказывался, и поехали в село Власихино искать сослуживца Эдуарда Петровича по Гражданской войне. Ветеран-буденовец хотел с кем-то договориться о машине, но Седой категорически отказался, не желая беспокоить хозяина. Он якобы уже договорился с коновозчиком, который доставит их прямо до места. А денька через два они вернутся, друга прихватят и хорошо погуляют. Буденовец пробурчал для порядку, что им, мол, деньги некуда девать, но настаивать не стал. И вот в четыре часа пополудни они сели у магазина на телегу к тому самому вознице, который днем раньше доставил Седого в город.
Через полчаса езды в придорожном поселке Эдуард Петрович попросил вчерашнего знакомца остановиться.
— Будем возвращаться поздно, жди нас в десять часов. Заплачу, как договорились, — напомнил он возчику.
— Да нешто вас дети малые в избе дожидаются? Переночевали бы у товарища, да с утречка со свежей-то головой я бы вас и отвез, — рассудительно предложил тот.
Седой только вздохнул:
— Оно хорошо бы, конечно, да нам с утра на поезд, а еще вещи надо забрать, то да се… В общем, договорились?
Согласно кивнув, возчик дернул за вожжи и заскрипел телегой в обратную сторону. Седой и Анюта прошли сотню метров по поселку и свернули на проселочную дорогу. Седой при этом оглянулся: телега с возчиком пылила где-то очень далеко. С проселка они широкой тропой сошли в лощину и вышли уже там, где их нельзя было увидеть из поселка — скрывал начавшийся перелесок. Они шли друг за другом: впереди Седой в костюме с чемоданом, позади, в шаге от него, Анюта в длинном платье и жакетке. Было нежарко, идти приятно, но, когда не знаешь, что является конечной целью твоего путешествия, дорога кажется значительно длиннее.
— Далеко еще? — осторожно спросила девушка спустя четверть часа.
— Не очень, — испытующе глянув на спутницу, ответил Седой. — Вон там, на холме за леском. В леске и укроемся до темноты, заодно и за домом понаблюдаем. Анюта, вы стихи любите? — вдруг спросил он ни с того ни с сего.
Девушка смущенно замялась.
— Читать люблю, а на память… — она покачала головой.
Седой еще раз глянул на нее и неожиданно начал декламировать, стараясь шагать в ритме стиха:
Раскинулось поле волнистою тканью И с небом слилось темно-синею гранью, И в небе прозрачном щитом золотым Блестящее солнце сияет над ним… Один я… И сердцу и думам свобода… Здесь мать моя, друг и наставник-природа.— …Прекрасно сказано, не правда ли? — прервался Седой.
Анюта улыбкой подтвердила согласие.
— Между прочим, наш поэт, певец русской природы, впитавший, как говорится, всю эту красоту с молоком матери. Наши поля, наше небо, — он картинно поднял руку.
— Волнуетесь? — внезапно прозвучавший вопрос Анюты остудил его пафос. Седой опустил руку и даже остановился.
— Хм-м… Нет, у нее просто дьявольское проникновение в психологию собеседника, — он отозвался об Анюте в третьем лице, похоже сильно впечатленный ее проницательностью. — Есть такое дело, — вздохнул он и зашагал дальше. — Молодость вспоминается, дыхание перехватывает. Столько времени прошло, а память не отпускает.
— А вы не боитесь, что вас кто-нибудь здесь узнает?
— И у нас с вами будут неприятности? Вы это хотели спросить? — Седой повернулся, и она увидела полностью лишенное патетики жесткое выражение его лица. — Отвечаю: моя интуиция мне подсказывает, что другой такой возможности у меня уже не будет. Так что отступать мне некуда. А вас что-то смущает? Что-то изменилось? — он пристально глянул ей в глаза.
— Ничего, — усмехнувшись, ответила Анюта. — Просто со стороны вы выглядите удивительно спокойным.
— И вы решили вернуть меня на грешную землю? — весело хмыкнул Седой. — Уверяю вас, я очень волнуюсь, просто стараюсь этого не показывать. Но вас, получается, не проведешь.