— Что скажешь, Емелюшка?

— Да вот, дружок ко мне прибился. Поговорить бы нам по-человечьи. И ещё — как всегда: огонь, котёл и рыбки. Стерлядки, пожалуй.

— Чищеной, Емелюшка?

— Да ты что? В прошлый раз филю какую-то подкинула. Что за филя? Не надо мне филёв заморских. Нашу рыбку, свеженькую, из этой речки. Сам уж почищу, и уху сам сварганю.

Емеля бережно опустил щуку в реку. И почему Митяю казалось, что она улыбалась во весь щучий рот? Впрочем, наверное, улыбалась. Он уже перестал чему-нибудь удивляться.

Подошёл поближе. Уже и костерок горел, и вода в котле закипала. Емеля стоял по колено в воде, чистил рыбу. Обернулся к Митяю, улыбнулся хитро:

— Не боишься? Меня-то тебе нечего бояться.

— А кого?

Митяй обрадовался, что дар речи к нему вернулся: аж подпрыгнул. Видно, радость ему суждено проявлять как козлёнку.

Емеля слегка призадумался:

– Кого, говоришь? Да мало ли… Что на шее у тебя болтается, береги пуще глаза. Потому как — защита сильная. А ты кто, вообще-то? Чародей?

— Да вроде, нет.

— Откуда знак тогда? Я вас, волшебников, на своей жизни повидал. И все — словечка в простоте не молвите.

— Да я и сам не знаю, как здесь оказался. Зачем?

— Значит, надо. Просто так даже прыщ не вскочит.

Емеля порезал рыбу на крупные куски, покидал в котелок. Только теперь Митяй понял, как проголодался. Но сыру-траву всё равно есть не хотелось…

Тем временем уже стемнело. На небе появились редкие звезды. Уха поспела. Емеля расстелил чистую белую тряпицу, достал из котомки каравай. Усмехнулся:

— Придётся, видно, тебя с руки кормить. Хотя, стой. Похлебать из миски и сам сможешь.

— Попробую, куда деваться.

— Да уж, голод не тётка.

Емеля выудил из лодки помятую миску, налил в неё душистой ухи и поставил перед Митяем, а себе придвинул котелок. Митяю поначалу есть было неудобно, но что ж поделаешь? Губами он отщипывал хлеб от горбушки, прихлебывая мякиш ухой. Вкусно…

Потом Емеля отделил рыбу от костей и опять щедро наполнил ему миску. Скоро Митяй уже и дышать не мог — объелся.

После ужина Емеля сполоснул посуду и устроился спать в лодке. Позвал Митяя:

— Прыгай сюда. Места много не займешь, а мне теплее будет. С утра двинемся дальше.

Митяй прижался к тёплому емелиному боку и тут же провалился в сон.

Проснулся оттого, что солнце светило прямо в глаза. И казалось, что плавится золотом всё вокруг. Митяй выпрыгнул из лодки, побродил по мелководью. Увидел ручеёк, который сбегал в реку с бережка, напился воды. Емеля ещё крепко спал, и Митяй не рискнул отходить далеко. Мало ли…

Наконец, лодка покачнулась, Емеля приподнялся и потянулся. Поискал глазами Митяя, махнул ему:

— Иди сюда, чай пить будем.

И никуда Емеля не торопился, делал всё неспешно, с явной ленцой.

Опять запалил костёр, насобирал какой-то травки, покидал в котелок. Дух от него пошёл славный, медвяный. И показался Митяю этот запах таким знакомым…

— Ну, вот и готово. Приноравливайся.

Митяй дул на горячий чай в миске, пил мелкими глоточками. Что же дальше-то будет? Эти мысли никак его не оставляли. Хотя понял, что загадывать наперёд не получится.

И поплыли они вниз по реке. Емеля напевал протяжную песню. Голос у него был хороший, а слова простые:

Встану пред тобой, вербой обернусь

Солнце заслоню, над тобой склонюсь.

Сглаз чужой с тебя смою я водой,

Будешь, милая, ты всегда со мной.

И опять про любовь… Вечно у взрослых одна песня.

Емеля задремал, чуть весло не упустил. И Митяй решил разговором его отвлечь, да и выпытать кое-что хотелось:

— Емеля, а печь твоя где?

— Печь, она по зиме нужна. Слезаю я с нее, когда снег уже плотно ляжет и река встанет. Дорога известная — к проруби. Как щуку поймаю, так и начинается весёлая жизнь. То, сё…Дворец, царь, царевна, свадьба.

— А потом?

— Потом, известное дело — жизнь царская: гости, послы заморские, приёмы…

— И всё? Скучно, наверное?

— Да нет. Бывает, война затеется. Или кудесник какой во дворце перезимует. Чудеса творит, чего-нибудь да отчебучит…

— А сейчас почему один в лодке плывешь?

— Это у нас с щукой уговор такой. Я её только зимой ловлю, как положено, желания мои она исполняет. А уж летом — душу отвожу: плыву по реке, сам себе хозяин. Тебя вот встретил…