– Вот они-то и есть самые главные мои пациенты, – ответила она с легкостью. – Я же конкурент, мне запрещено врачевать, а это уже значит, что ко мне валят целыми толпами. Причем именно те, кто и добивался запрета. За редкостными снадобьями, за подробными анатомическими картами, за талисманами… Ну, последнее, пожалуй, к батюшке относится. Веревки всякие, платки, омоченные в красной жидкости… Я и без того богатая невеста.

– Невеста. А что, и жених уже имеется?

– Да нет. Среди своих, правда, любой холостяк легко за меня пойдет, а не то и какого-нибудь грешного красавчика прямо с высокого помоста сниму: и мне польза, и богоугодное дело совершится. Только вот торопиться мне некуда: молода я больно.

– Неужто и впрямь?

– Шестнадцать на днях будет.

– О, тогда с меня подарок на круглую дату. А прямо сейчас…

Эстрелья предостерегающе подняла руку и покачала перед лицом короля раскрытой ладонью:

– Никакой платы мне не нужно. Я уже получила своё: за горсть травы увидела первую голову… о, первое лицо в государстве.

– Ты оставишь нам свои мази и свои лечебные сборы мне или это врачебная тайна?

Орт слегка подчеркнул интонацией предпоследнее слово.

– Тебе, господин мой король, теперь другие травки понадобятся, – ответила она суховато. – А то как бы придворные медики не представили дело так, что я тебя любистком потчую. И как бы в мешок с ним не подсунули сушеной лягушачьей лапки или подвисельной мандрагоры. Для вящей убедительности, знаешь.

И величаво удалилась.

Только я уже видел, какими глазами они посмотрели друг на друга оба .

Солнце на небе, король на троне, Бог на престоле – всё хорошо. Вот как.

– Разумеется, я найду, чем отдариться, – говорил между тем Ортос, и скотина Тор в ответ кивал серебряной своей головой. – Патент, именное оружие, земли окрест их Вольного и Широкого Двора и иные, достойные баронского звания. Давно было надо это сделать, да предлога не находил. Гордые они, эти господа, – скорее сами королю услугу окажут, чем ее примут.

– Так теперь предлог нашелся, – спросил я со значением.

– Дэди Арман… – начал Орт.

– Забудь, – отрезал я. – Ей шестнадцать, тебе двадцать восемь.

– Хороший возраст даже для заключения почетного конкубината, – ответил он. – С чего это ты так привередлив… скондийский милорд экселенц?

Я почти не обратил внимания на явный вызов, прозвучавший в его тоне.

– Ваше величество Ортос Первый, – проговорил я как мог медленнее. – Разница почти в тринадцать лет. Эта девушка – не одеяние для тебя. По срокам Эстрелья – не родная, а привенчанная дочь мейстера Акселя.

– Что вернее верного. Ты сломал мне радость, Арман Шпинель, – ответил он как-то уж очень ровно. – За это любой мой вассал был бы достоин смерти.

– Я ее приму, если скажешь, – сказал я. – И если она сможет остановить недостойное тебя развитие дел.

Он, наконец, понял всё до самого конца.

– Хорошо, – он. – Ты прав. Я никогда больше не стану тянуться с дурными помыслами к своей… к своей дочери-первенцу. Никогда в жизни.

Отчего Торригаль чуть прихмурился, а Стелла покачала головой?

В своей суровости я не понял одного: то, что намеревалось соединить этих двоих, было куда больше похоти, гораздо больше даже и любви, в этом чувстве не было восходящей и нисходящей линии. Никакое непристойное желание короля не коснулось и подола Эстрельи. Если бы я не возбудил в Орте желание выкорчевать сам корень греха, из этого корня произросло бы благое. И не произошло бы впоследствии событий, гораздо более тяжких и для меня позорных.

Ибо кто проложил границу между хаосом и порядком, говорю я сейчас, через много лет, и установил разделение на должное и недолжное? Неужели Он, Всемогущий и Всеведущий? Ибо мы влагаем Ему в уста свои слова и объявляем их богодухновенными, забыв, что таковыми бывают не звуки, не картины, не веяния земного ветра, а нечто невыразимое ничем.

– Хорошая гаванская сигара – это, похоже, единственное, что оставил компанейро Фиделио Холостяк на память о прелестных мулатках, – философски заметил Торригаль, ловко отрезая кончик своей табачной скрутки миниатюрным подобием гильотины. С поглощением вечерней пищи мы покончили так быстро, будто шли на мировой рекорд, и теперь занялись активно-пассивным куревом.

Ибо после десерта и перед камином (он у меня хоть и вульгарно электрический, но не очень иллюзорный, жечь в нем любовные письма и прочую ненужную бумагу вполне можно) Торригаль повадился дополнять нехватку своих микроэлементов за счет никотина и табачных смол. Я же, находясь радом, портил себе здоровье и лечил нервы безвозмездно.

– Говорят, все мулаточки подались в таксисты, – ответил я. – Изысканный частный извоз – хорошая альтернатива киплинговским рабыням из коробки.

– Что, никак снова твоя литературная шуточка?

– Ага. Не помнишь разве?

Я процитировал:

– В Скондии гаремов нет, – ответствовал Тор. – Есть только места, где властвует женщина, и другие – где мужчина от нее отдыхает и отрывается по-всякому.