Вопрос: Владимир Евгеньевич, Эйнштейн говорил, что может объяснить свою теорию даже второкласснику. Сумели бы вы объяснить суть ваших работ человеку, который вблизи не видел этой странной турбулентности?

Ответ: Постараюсь. Колмогоров математически оформил описанную в 1920-х годах Ричардсоном турбулентность: большой вихрь дробится на мелкие, возникает каскад, который диссипирует в вязкой среде. Как говорится, что с возу упало, то пропало. Такие каскады возникают, например, в атмосфере. Но возможны вихри в тысячи километров – в океанской среде. Мы с американцем Крайчнаном описали явление таких масштабов: маленькие вихри складываются во всё большие, возникают гигантские циклоны и антициклоны. Этот обратный каскад можно увидеть на океанском курорте: маленькие волны постепенно нарастают до девятого вала. Процесс можно проиллюстрировать социальной моделью: в городе за крепостной стеной, откуда можно выехать только за большую взятку, равномерно распределенные капиталы постепенно аккумулируются у нескольких человек.

Вопрос: Популярная в последнее время идея – объяснять не поддающиеся строгому описанию социальные процессы посредством точных физических теорий.

Ответ: И мне это кажется заманчивым. Я уже рассчитывал процессы игры на бирже, дарвиновский отбор, модели конкуренции, которые близки к теории турбулентности. Концентрация денег в руках немногих людей – это грубый математический факт. Нужно очень сильно ломать систему, чтобы нарушить эту закономерность. Из теории, скажем, лазеров с узкой и яркой полосой, которая «ослепляет» остальной спектр, вытекает неизбежность возникновения олигархов. Конкуренты не выживают – это теория солитона, уединенной волны, тема моей еще кандидатской диссертации.

Вопрос: А что произойдет с бедными, физика тоже знает?

Ответ: Все зависит от знака взаимодействия. Если элементы в среде отталкиваются друг от друга, все они тихо и спокойно умрут. Это эффект Бозе-конденсации в квантовой физике, мое второе научное направление. При взаимном притяжении образуются кластеры, возникают волновые коллапсы. На общепринятом языке – революции.

Вопрос: Вы, получается, не только физик, но и теоретик мировой революции. Но может быть, в интересах олигархов и всего общества нет противоречия?

Ответ: Из математических моделей следует, что олигархи заинтересованы в уменьшении населения страны. Демографическая проблема, о которой сейчас столько говорят, для олигархов проблемой не является, это, наоборот, желанный результат. Олигархам необходим лишь обслуживающий персонал. Ситуация, описанная Салтыковым-Щедриным в «Диком помещике». Поэтому и «утечка умов» для олигархического капитализма тоже не является проблемой. В сырьевой экономике проще приобрести взамен проданной нефти нужное оборудование, чем создавать что-то свое.

Вопрос: Вы тоже стали жертвой «утечки умов». Вот уже 12 лет полгода проводите в университете Аризоны. Почему не уезжаете совсем?

Ответ: Во-первых, я только в этом году сложил с себя обязанности директора Института теоретической физики имени Ландау. Был за него в ответе, решал вопросы финансирования. Во-вторых, хотя это может показаться смешным, я – профессиональный поэт и мне не хочется отрываться от родной языковой среды. Марина Цветаева вернулась в Россию не потому, что поссорилась с эмиграцией. Ей необходима была языковая среда. Поэты, за редчайшим исключением, в чужой стране деградируют.

Вопрос: Поэзию и науку на столь высоком уровне совмещал, кажется, только Ломоносов…

Ответ: Ирония? Как поэт Ломоносов имеет громадное значение. Но в науке это трагическая фигура. При феноменальной одаренности он совсем не знал математики – в Германии учился не у тех профессоров. В итоге его работы не оказали влияния на мировую науку. Но в России он очень много сделал как организатор науки и образования.

Вопрос: Модный французский писатель Мишель Уэльбек считает, что язык поэзии и язык квантовой физики схожи. Кроме как у вас, проверить справедливость этого утверждения не у кого.

Ответ: Нет, я четко разделяю эти области. Мир поэзии построен из звуков, из множества ненаписанных гениальных стихов, и поэту надо лишь услышать свое созвучие. Если же замысел не услышан, поэты прошли мимо стихов, они уходят навсегда, в другое время их не напишет уже никто. Поэтому в поэзии почти не бывает плагиата. В науке рано или поздно открывают все законы, и идет яростная борьба за приоритет.

Вопрос: Современная наука уже не имеет дело с реальностью. В квантовой физике правит принцип неопределенности: вне измерений реальности не существует, пространственные параметры размыты. Про Вселенную можно говорить только приблизительно, в смысле вероятности. А это уже почти поэзия…