— И учтите: не прекратите скандалить — вас выкинут отсюда в один момент, — добавил я. — Успокойтесь и ведите себя прилично, нам надоели ваши выходки!

 Холстед вскочил со стула, готовый наброситься на меня с кулаками.

 — Катитесь вы все к дьяволу! — закричал он и выбежал из дома.

 — Мне очень жаль, — тоже встала со своего места Катрин.

 — Вы не виноваты, — утешил ее Фаллон. — У него, похоже, паранойя, настоящая мания преследования.

— Весьма похоже на то.

— Я вынужден снова просить освободить меня от моего обещания.

Я взглянул на потупившую голову Катрин и произнес:

— Но вы же помните, что я тоже дал слово.

Хорошо, — согласился Фаллон. — Но учтите: Пол опасен для всех нас. А здесь не лучшее место для выяснения отношений.

Постарайтесь еще раз вернуть Полу здравый смысл и заставьте его извиниться, — сказал я Катрин. — В противном случае ему придется убраться отсюда, за это я ручаюсь. Теперь все зависит только от вас.

— Я понимаю, — чуть слышно сказала Катрин.

Когда она вышла, Фаллон сказал мне:

— По-моему, вы совершили большую глупость. Пол этого не стоит. —- Он достал трубку и принялся набивать ее табаком. — И она тоже, — добавил он, понизив голос.

— Я вовсе не влюблен в нес, — сказал я. — Мне се просто жаль. Если мы выгоним Холстеда из экспедиции, он превратит ее жизнь в ад.

Фаллон чиркнул спичкой и посмотрел на пламя.

— Не всем дано отличить любовь от жалости, — туманно заметил он.

На следующее утро мы вылетели в лагерь номер один. После семейной ссоры, затянувшейся до полуночи, Холстеда клонило в сон. Видимо, победа была за Катрин, так как он извинился, хотя и явно через силу. Однако я все равно принял его извинение, поскольку оно было первым с его стороны на моей памяти, и я решил отнести его нерешительность за счет недостатка опыта. Так или иначе, это была победа.

Пока мы отсутствовали, лагерь на побережье сильно разросся: появились новые строения, которых я еще не видел. Встретивший нас Джо Рудецки выглядел странновато, утратив прежнюю невозмутимость.

— Эти проклятые чиклерос — просто какие-то белые дикари! Таких ворюг еще свет не видывал, они растаскивают оборудование прямо у нас из-под носа!

— Вы организовали охрану? — спросил Фаллон.

— Конечно, но эти чиклерос стреляют в моих ребят, а им ведь платят деньги вовсе не за то, чтобы они подставлялись под пули.

— Свяжитесь с Пэтом Харрисом и скажите ему, чтобы он направил сюда охранников из нашей службы безопасности, — мрачно распорядился Фаллон.

— Будет исполнено, мистер Фаллон, — сказал Рудецки, вздохнув с облегчением. — Я не знал, имеем ли мы право открывать ответный огонь. Мне не хотелось конфликтовать с местными властями.

— Это вас не должно волновать, — сказал Фаллон. — Закона здесь нет, так что смело палите в того, кто начнет стрельбу.

— Превосходно! — обрадовался Рудецки. — Мистер Харрис обещал прилететь уже сегодня или завтра.

— Вот как? — удивился Фаллон. — Любопытно, зачем.

В небе раздался монотонный звук мотора, и я поднял голову.

— Похоже, это самолет. Это, наверное, Харрис.

Рудецки тоже задрал голову вверх.

— Нет, — сказал он.—Этот самолет летает над побережьем уже целую неделю. Глядите, вот он!

Крохотный двухмоторный самолетик появился над морем и повернул в. сторону взлетной полосы. Резко спикировав, он с натужным воем работающих на пределе двигателей пронесся над нами. Мы инстинктивно пригнулись, а Рудецки сказал:

— Такое он выкидывает впервые!

Фаллон проводил взглядом самолет, набирающий высоту и разворачивающийся над морем.

— Что вы об этом думаете? — спросил он у Рудецки.

— Скоро все станет ясно, — покачал головой тот. — Кажется, самолет заходит на посадку.

Самолет действительно совершил еще один круг и начал снижаться, направляясь к посадочной полосе. Коснувшись колесами земли, он подпрыгнул, прокатился немного вперед и застыл прямо напротив нас. Из кабины выбрался человек, спрыгнул на площадку и пошел к нам. На нем был отутюженный белый тропический костюм, резко контрастирующий с затасканной одеждой нашей группы, поизносившейся за минувшую неделю.

— Профессор Фаллон? — приподнял незнакомец свою панаму.

— Я Фаллон, — выступил вперед профессор.