То, что стоял серый душный день, только усиливало мое беспокойство.

То, что Слим пропала, делало беспокойство невыносимым.

И даже если бы я смог хоть на секунду забыть о ее исчезновении, мне тут же напомнило бы о нем множество афиш «Странствующего цирка вампиров», попадавшихся мне на глаза, куда бы я ни посмотрел. Они были прикреплены к столбам, приклеены к витринам и дверям магазинов, несколько штук гонял ветер по тротуару, а одну я заметил в мусорной урне на углу улицы.

— Кто-то здорово постарался, развешивая эти афиши, — пробормотал я.

— Был бы ты здесь с утра. Они были повсюду!

— Они и теперь почти повсюду.

Расти помотал головой:

— Здесь уже и половины нет, — он похлопал по заднему карману своих джинсов. — Я вот себе одну оторвал. И мы урвали себе билетики! Поверить не могу.

Я только хмуро на него посмотрел.

— Взбодрись, приятель.

— Я взбодрюсь, когда мы отыщем Слим. Если к тому времени мой отец не прибьет меня за то, что я сказал «блядь» при Долли.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Расти. — Готов поспорить, Долли ничего про тебя не расскажет. Она не сможет. Она угрожала нам оружием.

— Она же не собиралась на самом деле…

— Она сказала: «Где мой пистолет?» И после этого ты заорал: «Блядь!»

В этот момент мы проходили мимо входа в игрушечный магазин. Двери были распахнуты, но я никого не заметил, заглянув внутрь.

— Прекрати повторять это, а?

— Что, «блядь»?

— Ладно, Расти, хватит. У нас и так уже достаточно проблем.

— Долли ничего не расскажет.

— В этом городе все всем всё рассказывают.

Не все, тут же мысленно поправил себя я. Есть еще Ли. Из всех взрослых, что я знал, она была, пожалуй, единственной, кто не наслаждался сплетнями об окружающих.

— А знаешь, почему я продолжаю говорить «блядь»? — спросил Расти.

— Да хватит уже!

— Потому что я, блядь, сдохнуть можно, какой голодный.

Я сам ужасно проголодался. Было уже почти три часа дня, а я не ел ничего, кроме «Рейзин Брэн» [28] около девяти утра.

— Хорошо, — ответил я. — Если ты прекратишь выражаться, мы зайдем куда-нибудь перекусить.

— Договорились.

— Централ Кафе?

— Отлично, — согласился Расти. — Сколько у тебя с собой денег?

— Семь или восемь баксов.

— Можно у тебя одолжить немного? Как раз на чизбургер и картошку. И шоколадный коктейль?

— Конечно.

— Я верну.

Он почти никогда не возвращал занятое, но все равно ответил:

— Ладно.

Расти тихонечко застонал в предвкушении:

— Я обожаю чизбургеры Флоры.

— Да, они вполне сносные.

— Сносные? Да они просто потрясающие! То, как она смазывает булочку маслом и поджаривает ее до хрустящей корочки…

Я почти захлебнулся слюной к тому времени, как мы добрались до Централ Кафе. Заглянув внутрь через окно, я не увидел ни одного посетителя в кабинках или за столиками, кроме одного парня, сидевшего на углу. За прилавком стояла Флора.

К одному из окон была приклеена афиша Странствующего Цирка Вампиров.

— А, черт, — произнес Расти, указывая на табличку на двери.

«КЛИЕНТЫ БЕЗ РУБАШЕК ИЛИ ОБУВИ НЕ ОБСЛУЖИВАЮТСЯ».

— Ах ты. — сказал я.

— Блядь, — сказал он, и я шикнул на него.

— Когда они это повесили?

— Скорее всего, табличка всегда здесь висела.

— Не думаю. Почему бы нам не попытать счастья?

— Только без меня. Давай лучше пойдем куда-нибудь еще.

— Трусишка.

Я был не в настроении с ним спорить, так что просто пошел прочь от него и от двери в кафе. Он тут же догнал меня.

— Мне очень хотелось этого чизбургера, — заныл он.

— Мне тоже. Но мы пожертвовали нашими футболками ради благого дела.

— Если бы я знал, что из-за этого нам придется помереть с голоду.

— Ты выживешь, — заверил его я.

Он застонал в отчаянии:

— Нам надо было поесть сэндвичей, пока мы были у тебя.

— У нас не было на это времени.

— Мы могли бы вернуться.

— Твой дом ближе, — заметил я.

Он скорчил рожу, чтобы объяснить мне, какая это неудачная идея.

Я решил не поддаваться на это.

— Почему бы нам не зайти к тебе, чтобы поесть? И ты сможешь отпроситься у своей мамы, чтобы поужинать вечером у меня. И, кстати, я бы взял одну из твоих рубашек.