Я сжевал сосиску и следом за Расти взял еще одну. После чего он убрал упаковку в холодильник и достал большой кусок «Вельвиты». [33]

— Хмм? — вопросительно промычал он, держа в зубах сосиску.

— Хмм, — утвердительно кивнул я, жуя.

Расти направился к столу, а я захлопнул дверцу холодильника. Расти вынул из шкафчика сырорезку, уложил «Вельвиту» на стол и, развернув блестящую серебристую упаковку, отрезал кусок почти в дюйм толщиной. Передав этот ломоть мне, он принялся отрезать второй.

Я впился зубами в сыр.

Дверь позади нас со свистом распахнулась.

Мы оба подпрыгнули. Но оказалось, что это всего лишь Битси.

Четырнадцатилетнюю сестру Расти на самом деле звали Элизабет, и сначала ее прозвищем было Бэтси. Но как все в этой семье, она отличалась полнотой и невысоким ростом. Так что Расти начал называть ее Битси. [34] Новое прозвище нравилось ей, но не пришлось по вкусу их родителям. Они посчитали, что оно привлекает внимание к ее росту в не самом лестном смысле.

Когда дверь распахнулась, я было решил, что нам крышка.

Расти вскрикнул и принялся озираться, как вор, застигнутый на месте преступления.

Увидев Битси, он возвел глаза к потолку с выражением невероятного облегчения. Я улыбнулся ей, плотно сжимая губы, чтобы не демонстрировать рот, полный желтой сырной жижи, и помахал рукой с зажатой в ней сосиской.

— Привет, ребята, — Битси, кажется, была искренне рада нас видеть.

Особенно меня. Она всегда была особенно рада мне. Последние годы она была просто без ума от меня. Может, потому, что я такой замечательный парень. А может, из-за того, что я обращался с ней как с нормальным человеком, никогда не поддразнивал и заступался за нее, когда Расти начинал говорить ей гадости.

Замерев перед захлопнувшейся дверью, Битси покраснела и улыбнулась мне, затем оглядела меня и снова взглянула в глаза.

— Привет, Дуайт.

Я кивнул, проглотил «Вельвиту» и ответил:

— Привет, Битси. Как дела?

— Отлично, спасибо, — и, как будто забеспокоившись о своем внешнем виде, она пригладила волосы и оглядела себя. Ее прическа, как всегда, напоминала коричневый футбольный шлем — только без забрала. На ней была старая футболка и обрезанные джинсы — примерно то же, что обычно носила Слим, но Битси была босиком. Кроме того, ее футболка была куда более заношенной, чем футболка Слим, и под ней не было верха от купальника. Хотя, если честно, Битси стоило бы надеть его. Или бюстгальтер. Потому как ее футболка была такой тонкой, что сквозь нее было все видно.

— Привет, Битс, — сказал Расти. — Не сделаешь нам одолжение?

— Какое, например?

— Принеси нам рубашки.

Она взглянула на него, слегка нахмурившись:

— Зачем?

— Чтобы надеть, дурочка.

Я поглядел на него с осуждением. Меня всегда удивляли люди, начинавшие язвить, попросив о помощи. Это казалось не только грубым, но и невероятно глупым.

Стараясь говорить и вести себя как можно вежливее, чтобы как-то сгладить поведение Расти, я пояснил:

— Наши футболки остались на поле Янкса.

Битси посмотрела на меня, широко раскрыв глаза:

— Вы ходили на поле Янкса? — она глянула на Расти. — Тебе же не разрешают туда ходить.

— Ну спасибо, Дуайт. Теперь она на меня наябедничает.

Я обратился к Битси:

— Ты же никому не расскажешь, правда?

— Если ты просишь, то, конечно, нет.

— Спасибо.

— Не за что.

— Так вот, наши футболки остались на поле, — видя беспокойство в ее глазах, я добавил: — На нас напала собака.

— О нет!

— С нами все в порядке, но наши футболки порвались. Мы расхаживаем без них целый день и уже здорово обгорели.

— У тебя хороший загар, — произнесла она, снова краснея.

— Спасибо. Но все равно, хотелось бы надеть что-нибудь, чтобы не обгореть еще сильнее.

— Какие вам нужны рубашки?

— Какие угодно, — ответил я.

— Просто открой мой шкаф и возьми любые две, хорошо?

— В твоем шкафу?

— Мне что, нарисовать тебе карту?

С довольной улыбкой на лице, как будто говорившей: «вот ты и попался!», Битси заявила:

— Но мне же нельзя заходить в твою комнату.

Расти сощурился:

— Я тебе разрешаю. Только в этот раз.

— Ну на-адо же, — протянула она.

— Просто пойди и возьми рубашки, ладно?

— Почему бы тебе самому не сходить? Это же твои рубашки. И твой шкаф.

Я вмешался прежде, чем Расти смог ответить и, скорее всего, только усугубить положение.