Снаружи она плотно закрыла входную дверь. Затем присела на корточки, и тут я сообразил, что она придумала. Не совсем «старая индейская хитрость», скорее «хитрость Джеймса Бонда». Слим приклеила один конец ленты к краю двери, другой — к косяку.

Когда она отошла, я взглянул вниз и едва сумел разглядеть прозрачную полоску.

Посторонний человек наверняка не заметит ее вовсе.

Если дверь откроется, лента порвется или отклеится с одной стороны. Так мы узнаем, что в доме Слим кто-то побывал.

— Я так же заклеила и кухонную дверь, — объявила Слим.

— Хорошая мысль, — сказал я.

Хмыкнув, Расти сказал:

— Почему бы тогда не установить над дверями ведра с водой и не подловить их по-настоящему?

Слим посмотрела на него, приподняв брови.

— Тогда понадобилась бы святая вода, — заметил я.

— А вот это мысль, — сказала Слим.

Расти нахмурился. До него не дошло. Так что по дороге мы пытались объяснить ему, как должна действовать на вампиров святая вода.

В конце концов, он пробурчал:

— Я и так это знаю.

Маминой машины не оказалось на подъездной дорожке. Когда мы вошли, дом выглядел пустым, но я все равно позвал и не получил ответа.

— Должно быть, куда-нибудь вышла, — пробормотал я. Странно, что мама решила уйти куда-то из дома в такое позднее время.

— Может, поехала в магазин, — предположила Слим.

— Может. — Это было сомнительно, учитывая, что она ездила за покупками этим утром. Но, возможно, она забыла взять булочки или еще что-нибудь и решила быстренько за ними съездить.

На кухонном столе я обнаружил записку, написанную маминой рукой:

«Сынок,

Твой отец только что позвонил из больницы. Он получил травму, но говорит, что волноваться не о чем. Я поеду к нему. Не знаю, как скоро вернусь. Не жди, и ужинай без нас. Бургеры в холодильнике. Я позвоню, как только смогу.

Постарайся не беспокоиться, с отцом все в порядке.

Люблю,

Мама».

Слим и Расти молча наблюдали за мной, пока я перечитывал записку несколько раз. Закончив читать, я сказал:

— Мой отец в больнице, — в животе у меня как будто образовался кусок льда.

Слим сочувствующе нахмурилась:

— Что случилось?

Покачав головой, я передал Слим записку. Расти встал рядом с ней и читал через ее плечо.

— Это не может быть слишком серьезно, — сказала Слим. — В конце концов, он сумел позвонить твоей матери.

— Видимо, достаточно серьезно, — заметил Расти, — иначе ему не пришлось бы оставаться в больнице.

Поглядев на него с мрачным видом, я снова покачал головой.

Слим отложила записку и спросила:

— Что ты собираешься делать?

— Даже не знаю, — пробормотал я.

— Хочешь, мы уйдем? — спросил Расти.

— Нет, не надо. — Я отодвинул от стола кресло и уселся в него. — Почему мама не написала, что случилось?

— Она же написала, что с ним все в порядке, — заметила Слим.

— Не может он быть в порядке.

Она снова взяла записку и смотрела на нее какое-то время.

— Твой отец получил травму, — сказала она, — но сейчас он в порядке. Здесь так написано.

— Бессмыслица какая-то, — буркнул я.

— «Травма», — сказала Слим. — Твоя мама не стала бы так писать, если бы это был какой-нибудь сердечный приступ. Может, он попал в аварию.

— Или его подстрелили, — предположил Расти.

Слим одарила его уничтожающим взглядом.

— Что бы ни произошло, — сказала она мне, — это не слишком серьезно, но твоему отцу нужно какое-то лечение.

— Почему она просто не написала об этом? — вырвалось у меня. — Он же наверняка рассказал ей.

— Не знаю, — тихо произнесла Слим.

— Может, она не хотела тебя пугать? — сказал Расти.

— Разве ничего не знать не страшнее? — Слим положила руку мне на плечо. От этого я почувствовал себя лучше, но не мог совершенно успокоиться. — Нам не обязательно дожидаться звонка твоей матери. Почему бы просто не позвонить в полицейский участок? Я уверена, что кто-нибудь там сможет рассказать, что случилось.

Я посмотрел на кухонные часы и сказал:

— Долли все еще на дежурстве.