— И что? — спросила Слим.

Я помотал головой. Несмотря на то, что общение с Долли было для меня испытанием, я встал и подошел к телефону.

Расти посмотрел на меня с таким видом, как будто ему было больно.

— Ты можешь позвонить в больницу, — предложил он.

— Мы не знаем, в какую именно надо звонить, — сказала Слим.

Хотя в Грендвилле был собственный госпиталь, окружная больница в Кларксбурге была гораздо лучше оборудована на случай серьезных происшествий. В Бикстоне был католический госпиталь, в котором работали в основном монахини. Пострадавшей в нашей местности человек мог оказаться в любом из них, в зависимости от обстоятельств.

— Начни с ближайшего, — сказал Расти.

— Проще спросить у Долли, — возразила Слим.

Мы не успели рассказать ей о нашем сегодняшнем столкновении с этой злобной мегерой. Впрочем, учитывая обстоятельства, я надеялся, что Долли проявит понимание. Хотя она терпеть не могла меня, ей нравился мой отец. И недаром — кто-нибудь другой давным-давно ее уволил бы.

— Думаю, я позвоню ей, — решил я.

Стоило мне протянуть руку к трубке, как телефон зазвонил. Я подпрыгнул от неожиданности и отдернул руку с бьющимся сердцем. Но до того, как звонок прозвучал второй раз, я поднял трубку и спросил, едва способный дышать:

— Алло?

— Дуайт?

Это была мама, но не моя. И она явно была недовольна.

— Расселл там?

— А. Да, он здесь.

— Пожалуйста, скажи ему, чтобы он немедленно шел домой.

— Хотите, я передам ему трубку?

Сжав зубы, Расти замахал руками и замотал головой.

— Я побеседую с ним, когда он вернется. А что до вас, молодой человек, то я должна сказать, что ужасно в вас разочаровалась.

Я почувствовал, что у меня на лице тоже появляется гримаса. Льдина в желудке стала еще холоднее, чем раньше.

— Мне очень жаль, — пробормотал я.

— Несомненно. Элизабет всегда так тепло к тебе относилась.

— Мне она тоже нравится.

— В таком случае, ты нашел странный способ показать это.

— Простите.

— Пожалуйста, передай Расселлу, чтобы он шел домой немедленно, — и на этом она повесила трубку.

Мы с Расти посмотрели друг на друга.

— Тебе надо немедленно отправляться домой, — сказал ему я.

— Дерьмо.

— Битси, должно быть, на нас наябедничала.

— Я же говорил! Дерьмо. Вот же мелкая сучка.

— Эй, — сказала Слим.

— Именно такая она и есть. Так и думал, что она все расскажет.

— Что вы там натворили, ребята?

— Мы вроде как ее обманули, — сказал я. — Она хотела пойти с нами, чтобы искать тебя. Мы пытались отговорить ее, но она не желала слушать.

— Только бы все было так, как она хочет, или она бежит плакаться мамочке, мелкая засранка, — добавил Расти.

Слим посмотрела на него с отвращением:

— Прекрати ругаться.

— В общем, — сказал я, — в конце концов я сказал, что ей можно пойти с нами, только если она обуется. И когда она пошла за обувью, мы убежали.

— Не слишком-то хорошо получилось, — заметила Слим.

— Знаю. Но она была очень навязчивой. И все равно, это для ее же блага. В смысле, мы же пошли на поле Янкса. Думаешь, стоило брать ее с собой?

— Да уж, я понимаю.

— Так что теперь мы по уши в дерьме, — сказал Расти.

— Тебе лучше идти, — заметил я.

— А вы, ребята? — спросил он.

Я покачал головой.

— Мы останемся здесь, — сказала Слим, — и попытаемся выяснить, что случилось с шефом полиции.

— А как же представление?

— Ты беспокоишься об этом чертовом вампирском цирке? — накинулась на него Слим. — Отец Дуайта в больнице, кретин! Пошел вон!

Она забежала вперед и распахнула перед ним дверь.

Уже выходя, Расти оглянулся на меня через плечо и спросил:

— Мы ведь все равно попытаемся туда попасть, правда? В смысле, если с твоим отцом все в порядке?

Я только пожал плечами.

— Я позвоню, — сказал он.

Потом Слим захлопнула за ним дверь.

Нам в головы вбили правило о том, что без присутствия старших нельзя было оставаться в доме наедине с представителем противоположного пола.

Пока с нами был Расти, все было иначе. Теперь он ушел. Внезапно мы были вольны делать все, что угодно. Думаю, мы оба это понимали.

Понимали и чувствовали смущение из-за этого.

Слим передернула плечами и спросила: