— Нет! Нет! — тоже по-французски крикнул я, испугавшись, что ему придет в голову пристрелить меня первым. Я бросился к Киту и, выхватив у него игрушку, отшвырнул ее в сторону.

— Non! Non! Il non avait pas de pistol! Il non avait pas rien![9] — кричал я, пока начальник прицеливался в Кита.

Похоже, это возымело действие, и он, передумав, бросился к телефону. Я видел, как он быстро что-то говорит в трубку. Спустя пару секунд мы услышали приближающийся вой сирены и поняли, что он вызвал на подмогу полицию.

Тут я испугался. Если они нас не пристрелят, то за решетку упрячут точно. Я бросился к машинам.

— Бери нашу, а я поеду с остальными, — крикнул мне Кит.

«Чего это он? — подумал я. — Почему решил ехать на этой старой развалине?»

Я понял его странную логику секундой позже, когда выбежавший во двор начальник указал на меня полицейским, как раз в тот момент, когда я садился за руль. Очевидно, он кричал им что-то вроде: «Вон тот пытался застрелить меня».

Я не имел никакого желания служить мишенью для ривьерских жандармов и, включив первую скорость, рванул вперед в клубах голубого бензинового дыма. «Додж» я обогнал сразу, а затем услышал сзади полицейские сирены. Меня преследовали два автомобиля, но с «ягуаром» они по скорости равняться не могли. Пока я мчался в «Нелькот», стрелка спидометра колебалась от 200 до 220 км/час. Приехав, я поставил «ягуар» в гараж и захлопнул за собой тяжелые железные ворота, чтобы никто не смог войти внутрь.

Как выяснилось, от полицейских я удачно оторвался. Минут через пятнадцать Кит позвонил в ворота, я спустился и впустил его и остальных.

— Господи, чувак! — проговорил он. — По сравнению с этим гонки Гран-При в Монте-Карло — детская забава!

Кит сразу же позвонил своим адвокатам, и спустя десять минут у нас уже сидели трое и обсуждали, как лучше представить дело.

Они позвонили в полицию, и поздним вечером к нам пришел полицейский и вручил предписание явиться на следующее утро в участок.

Как только с формальностями было покончено, Кит затащил Аниту в спальню. Я слышал, как он там кричит:

— Ты трахалась ночью с Томми?

— Что ты имеешь в виду? — жалобно спросила она.

— Не отпирайся, мне Тони все рассказал.

Когда она вернулась в комнату, бормоча себе под нос что-то мрачное и непонятное, у меня возникло ощущение, что она собирается опробовать на мне свои заклинания.

— Послушай, Анита, — взмолился я по-итальянски, — не знаю, что там тебе наговорил Кит, но я ему ничего такого не рассказывал. Все, что я сказал, — что пока ты была без сознания, этот парень повел себя с тобой излишне фамильярно…

— Грязный доносчик, — прошипела она.

Позже ко мне зашел Томми, и наш разговор носил еще менее дружелюбный характер.

— Спасибо тебе, конечно, приятель, — проговорил он. — Я уже понял, что это твоих рук дело. Пытаешься избавиться от меня, чтобы самому за ней приударить, а?

— Слушай, ты, подлый ублюдок, — сказал я, — если б она была моей девчонкой, я бы тебя по стенке размазал.

— Да? — протянул он.

— Да! А потом бы башку оторвал.

Тут в комнату вошел Кит, и я был настолько взбешен, что крикнул ему:

— Это должен делать ты, а не я. Потому что это твою женщину поимели!

В комнате повисла ледяная тишина.

— Ну, ты понял, что я имел виду — насчет того, что я тебе рассказывал, — сказал я, тщетно пытаясь как-то смягчить смысл вырвавшихся сгоряча слов.

— Да. Теперь-то я наконец понял, что ты имел в виду, Тони, — ответил он.

— Ладно, если ты понял, так что ж стоишь? Виновник тут, перед тобой.

Но Кит повернулся и вышел из комнаты. Похоже, ему на сегодня драк уже хватило. А кроме того, Томми был выше на полголовы.

На следующее утро Кит спустился к завтраку радостный:

— Представляешь? Я вчера вечером читал старые газеты и наткнулся на статью про Эррола Флинна. Он попал в ситуацию, похожую на то, что случилось вчера с нами. Ему приказали явиться в полицейский участок. Но он отказался, и в конце концов офицер сам пришел к нему домой. Потрясающе, правда?

— Да, прелестно, — отозвался я, — но тебе не кажется, что времена с тех пор немного изменились? Кроме того, тебе не помешает надеть приличный костюм и нормальные ботинки, чтобы произвести на них благоприятное впечатление.