– Ну, все. Вызывают.

Они посмотрели друг другу в глаза, Райм кивнул, и она вышла.

Через полчаса она вошла в кабинет капитана Джеральда Марло.

– Прибыла по вашему приказанию, сэр. Как решили? Рамос не пошел на попятный?

– На попятный? – переспросил капитан, дивясь ее наивности. – Что вы, об этом и речи не шло.

Значит, вызов мог иметь только одно объяснение: Марло должен был забрать у нее жетон и личное оружие. Ее отстраняют от несения службы. Она прикусила губу.

Капитан по-отечески на нее посмотрел:

– Таких, как Рамос, вам не одолеть. Тем более на их поле. Вы выиграли сражение, надев на него наручники. Зато войну выиграл он.

Марло начал копаться в груде бумаг и папок на письменном столе.

От горя она словно окаменела.

– Ага, – произнес Марло, найдя наконец то, что искал, – большой служебный конверт с пришпиленной бумажной полоской. – Перейдем к делу. Давайте сюда жетон.

Она полезла в карман.

– Надолго?

– На год, – ответил Марло. – Мне очень жаль.

У нее все оборвалось внутри: отстранена на год от несения службы.

– Это все, что я мог сделать. – Он покачал головой. – Простите за спешку, у меня совещание. От этих совещаний рехнуться можно.

Он протянул руку.

Она в смятении отдала потрепанный кожаный футляр с серебряным жетоном и служебным удостоверением.

Жетон номер пять-восемь-восемь-пять.

За спиной у капитана зазвонил телефон, он развернулся и взял трубку.

– Марло слушает… Да, сэр… За этим присмотрит Служба безопасности.

Разговор шел о деле Констебла. Капитан положил конверт на колени, прижал трубку плечом к уху, снова развернулся к Закс и, продолжая разговаривать, вытащил красную нитку, которой был прошит конверт.

При этом он не переставал рассказывать о процессе, новых обвинениях против Констебла, рейдах в Кантон-Фолз.

Ох, Райм, что же нам теперь делать?

Он сказал: “Как-нибудь переживем”. Но все-таки это означало, что она неудачница.

Марло наконец распечатал конверт и опустил в него ее жетон. Затем пошарил и вытащил что-то обернутое в папиросную бумагу.

– Для церемоний нет времени. Отметим потом.

Он развернул бумагу, в которой оказался золотой жетон ПУНа.

– Я оставил за вами прежний номер, – сказал он и протянул жетон, вспыхнувший яркой желтизной. На нем были те же цифры, что и на ее жетоне патрульного полицейского: 5885. Капитан уложил жетон в ее старый футляр и извлек из конверта временное служебное удостоверение.

Выдано Амелии Закс, детективу третьего класса.

Марло закончил телефонный разговор.

– Вам нужно сфотографироваться на постоянное удостоверение.

– Но… разве меня не отстранили?

– Нет. Вас произвели в детективы. Я думал, что вы уже знаете.

– Нет. Что произошло, сэр?

– Я же вам говорил, что сделаю все, что смогу. Честно говоря, я просто не мог допустить, чтобы вас отстранили. – Он помялся и добавил: – Не говоря уж о том, что судиться из-за вас с Ассоциацией было бы сущим кошмаром.

– Но как же год? Вы упомянули, что на год.

– Я говорил об экзамене на сержанта. Вы имеете право сдавать его не раньше апреля следующего года. Это по федеральному ведомству, тут я бессилен. А вот перевести вас в Отдел сыска – это в моей компетенции, и Рамос мне не помеха. Вы поступаете под начало Лона Селлитто.

Она не сводила глаз с золотого жетона.

– Не знаю, что и сказать.

– Если собираетесь дослужиться до первого класса и до сержанта, думайте впредь, кого арестовывать – или задерживать – на месте преступления.

– Приняла к сведению, сэр.

Амелия Закс обошла свой побитый желтый “камаро”. Она решила отдать машину в мастерскую в Астории. Механики там были хорошие, честные и относились к мощным автомобилям с должным почтением.

Выезжая с полицейской стоянки, она приняла еще одно решение. Раз в мастерской все равно заменят добрую четверть листового металла и его придется красить заново, она покрасит всю машину в другой цвет. Она сразу остановилась на красном цвете пожарных машин. Он имел для нее двойной смысл. Во-первых, отец всегда говорил, что мощные автомобили должны быть красными. Во-вторых, этот цвет совпадал с цветом инвалидного кресла Райма. Он сделает вид, что ему наплевать на подобные сантименты, но втайне будет безумно доволен.

Да, решила она, только красный.

Она хотела сразу отдать машину в ремонт, но, подумав, не стала с этим спешить. Сейчас ей хотелось домой, к Линкольну Райму, – рассказать об алхимии, превратившей ее серебряный жетон в золотой, и заняться работой: им предстояло разгадать тайну убийства двух дипломатов и пропавших ботинок.

Причем обоих с правой ноги.

Замысел “Исчезнувшего” пришел к Джеффри Диверу, когда он смотрел представление в цирке “Большое яблоко”. “Номер с мгновенным перевоплощением настолько меня захватил, – вспоминает Дивер, – я подумал: жуткое дело, когда преступник за считанные секунды изменяет облик и превращается в другого человека”.