– Иллюзия, – закончил Райм. – Одна сплошная иллюзия.

– Проверю-ка квартиру, – произнесла Закс, хмуро кивнув на стены.

– Ну, конечно же, Закс. Как я мог забыть!

Убийцу в многочисленных наручниках и путах, прикованного с двух сторон к полицейским, вывели из комнаты.

Зазвонил телефон Селлитто.

– Она здесь. – Взгляд на Закс. – Дать ей трубку? – Он выслушал с озабоченным видом, сказал: – Хорошо, передам, – и закончил разговор.

– Звонил Марло, – сообщил он Закс.

Начальник патрульной службы. Что ему нужно?

– Ждет тебя завтра у себя в девять утра, – продолжал Селлитто. – В связи с продвижением по службе. – Он нахмурился. – Попросил сообщить тебе о результате испытаний, но я забыл, что именно. – Детектив щелкнул пальцами: – Ага, вспомнил. Он сказал, что у тебя третья по величине сумма баллов за всю историю Управления. – Он посмотрел на Райма: – Ты, конечно, понимаешь, чем это нам грозит? Теперь она совсем зазнается.

В понедельник утром Амелия Закс стояла чуть ли не по стойке “смирно” перед капитаном Марло в его кабинете.

Марло поднял глаза от папки с бумагами и посмотрел на ее безупречно отутюженную темно-синюю форму.

– Садитесь… Итак, вы дочь Германа Закса.

– Так точно.

– Я его провожал. Хорошие были похороны.

Если можно так сказать о похоронах.

Выпрямившись в кресле и глядя ей в глаза, Марло произнес:

– Ладно, сразу перейду к делу. У вас большие неприятности.

Ее словно ударили.

– Прошу прощения, сэр?

– Место преступления в субботу на берегу Гарлема. Автомобиль упал в реку. Вы там были за главную?

– Так точно.

– Вы арестовали человека.

– Строго говоря, не арестовала, а задержала. Этот парень топтался на огороженном участке.

– Все дело в том, что его довольно долго продержали под стражей.

– Разумеется. Велось расследование.

– Так вот, этот “парень” оказался конгрессменом Виктором Рамосом. – Капитан раскрыл “Нью-Йорк дейли ньюс”. – Поглядим. Ага, вот оно. – На центральном развороте красовался снимок мужчины в наручниках. – Он утверждает, что искал, нет ли там пострадавших.

– Пострадавших? – переспросила она со смехом. – Лачуга скваттеров просто-напросто развалилась, когда машина преступника рухнула в реку. ОЧС вывел людей, я ее опечатала. Если в ней что и оставалось, так только вши.

Лицо капитана приобрело официальное выражение, никакого сочувствия на нем теперь заметно не было.

– Вы можете доказать, что Рамос уничтожил хотя бы одну из улик, существенных для ареста подозреваемого?

– Я строго следовала инструкции.

Закс изо всех сил сдерживалась – в конце концов, Марло был начальником начальника ее начальника.

– Я пытаюсь разобраться, – строго произнес он. – Вы можете доказать, что были уничтожены улики?

– Нет, – вздохнула она. – Капитан, мы выслеживали убийцу полицейского. Это значит хоть что-нибудь?

– Для меня и многих других – да. Для Рамоса – нет.

Она кивнула:

– Хорошо, чем мне это грозит?

– Рамос разузнал, что вы сдаете экзамены на звание сержанта. Использовал связи и вас завалил.

– Завалил? У меня третий лучший результат за всю историю Управления.

– Но необходимо пройти еще и боевое испытание.

– Я успешно его прошла.

– С хорошим предварительным результатом. Но, согласно окончательному отчету, вы не прошли. Один из экзаменаторов вас завалил.

– Завалил? Значит, Рамос нашел кого-то, кто захотел меня выбить. – Она посмотрела на капитана: – Что еще, сэр?

– Рамос пытается временно отстранить вас от несения службы, причем без сохранения жалованья.

Такая мера обычно применялась к полицейским, обвиняемым в преступлении.

– На каком основании?

– Неподчинение и некомпетентность.

– Я не могу лишиться жетона, сэр, – сказала она, сдерживая отчаяние.

– С незачтенным экзаменом, Амелия, я вам помочь не могу, тут все зависит от Управления. Но против отстранения буду бороться.

– Я могу говорить откровенно, сэр?

– Вы должны знать, что мне эта история не по душе. Говорите.

– Если он будет настаивать на отстранении, я первым делом свяжусь с адвокатами Полицейской благотворительной ассоциации. Сделаю этот случай достоянием гласности. Меня ничто не остановит.