редко, но случается в жизни, Денис увидел себя со стороны, и увиденное ему сильно не

понравилось – он за последнее время привык относиться к себе с известной долей

уважения – как никак, а цветная Пчела! – всем долгие годы требуются, а Денис за пару

месяцев достиг! – и на тебе: не Пчела с красным поясом, а какая-то дамочка… истеричка.

Он почувствовал, что у него традиционно начинают краснеть уши. После достаточно

длительной паузы Денис выдавил:

– Извини…

– Да ладно… – Шэф был толерантен до чрезвычайности, и это настораживало… –

это у тебя реакция на стресс. Это ведь твой первый настоящий бой, да и вообще… не бери

в голову. Свои люди – сочтемся… – Последняя фраза Денису категорически не

понравилась – звучала она как-то двусмысленно.

Они молча прошагали еще минут пять, – Шэф, скорее всего, просто берег силы, а

Денис по староинтеллигентской привычке анализировал свое недостойное поведение и

занимался самоедством. Как показал опыт, его надежды на то, что обучение в Ордене

Пчелы избавило его от родовой травмы русской интеллигенции, – рефлексии по каждому

поводу, как реальному, так и надуманному, не оправдались – никуда это «замечательное»

качество не делось, с ним осталось родимое… с ним. Но, к счастью, долго заниматься тем, что Кастанеда (или его переводчик) называет занятным словечком: «индульгирование», Денису не позволила жизнь – надо было делом заниматься, а не сопли на кулак

наматывать. Из какого-то невидимого в темноте закутка возникли у них на пути две

размытые тени. Денис обрадовано скользнул в кадат и приготовился к новой схватке, когда раздался спокойный голос мудрого руководителя:

– Привет!

И тут ночное зрение показало Денису, что встретили их не местные гоп-стопники и

не наемные убийцы Гроссмейстера, а наоборот, свои – можно сказать сослуживцы – Ирж

и Мартан.

– Меняйтесь камнями, быстро! – приказал Шэф, доставая из-за пазухи свой камень

слез и одевая аналогичный, предусмотрительно протянутый ему Мартаном. Денис и Ирж

последовали их примеру, и теперь, для стороннего наблюдателя, обладающего даром

дальновиденья, парочки поменялись местами: Шэф стал Мартаном, Мартан – Шэфом,

Денис – Иржем, а Ирж – Денисом. Дальновиденье штука темная и мудрый руководитель

вполне обоснованно полагал, что эта маленькая шалость останется незамеченной

подсматривающими – прав он был, или нет, могло показать только время. Кроме своего

камня слез, Мартан передал главкому еще какой-то мешок, который Шэф уложил в

рюкзак Дениса. Все эти операции происходили на ходу – свой темп движения компаньоны

не меняли. Когда все обмены были завершены, Ирж с Мартаном, изображая Шэфа с

Денисом, свернули на каком-то очередном перекрестке, а настоящие Шэф с Денисом, уже

невидимые для дальновидца, проследовали прямо.

«Долго еще иди-то?» – хмуро поинтересовался внутренний голос минут через

десять.

«А я знаю?» – не менее хмуро отозвался Денис.

«А ты спроси…» – посоветовал голос.

«Сам спроси…» – в свою очередь посоветовал Денис, после чего внутренний голос

заткнулся.

Как вскоре выяснилось, ночной марш-бросок по безлюдному Дарлану не являлся

бесцельной романтической прогулкой под звездами, а имел под собой вполне конкретную

цель. Свернув в очередной раз, компаньоны, ведомые верховным главнокомандующим, перелезли через какую-то высокую ограду, попетляли то ли по густо заросшему парку, то

ли по редкому лесу, и в конце концов остановились перед глубоким обрывом, неподалеку

от огромного дерева, заслонявшего своей кроной полнеба.

– Полезли, – коротко распорядился главком, и через минуту они удобно устроились

на толстой ветке неподалеку от вершины, – днем отсюда открылся бы шикарный вид на

город, – пояснил главком, – активируй шкиру и посмотри.

Денис посмотрел – действительно, черно-белый Дарлан был виден, как на ладони.

Совсем рядом, а может так казалось из-за его величины, высилось огромное, мрачное в

темноте здание – скорее даже дворец, увенчанный куполообразной крышей с высоким