Первоначально он намеревался заключить с Финляндией пакт о взаимопомощи. Еще 7 апреля 1939 года, после продолжительной беседы с руководителем советской внешней разведки в Финляндии Б. Рыбкиным и ознакомления со справкой, подготовленной резидентурой, – «О расстановке сил в Финском правительстве и перспективе отношений с этой страной». К предложению о договоре Сталин добавил: «Гарантировать невмешательство во внутренние дела Финляндии» [10] .

Но руководство северного соседа не страдало миролюбием. Финский президент П. Свинхуд откровенно признал: «Любой враг России должен всегда быть другом Финляндии». И летом 1939 года в Финляндии побывал начальник генерального штаба Германии Гальдер, проявивший особый интерес к ленинградскому и мурманскому стратегическим направлениям.

И все-таки в начале переговорного процесса Сталин рассчитывал на благоразумную уступчивость финнов. Его предложения, изложенные на переговорах, начавшихся 11 октября 1939 года, предусматривали перенос советско-финской границы на 20—30 километров в сторону Финляндии, а для защиты Ленинграда от нападения с моря передачу островов в Финском заливе Советскому Союзу. Кроме этого, финнам было предложено сдать в аренду порт Ханко, который предполагалось использовать в качестве военно-морской базы. Взамен Советское правительство предлагало Финляндии вдвое большую территорию в Советской Карелии.

Уже в самом начале переговоров Сталин сказал финской делегации: «Поскольку Ленинград нельзя переместить, мы просим, чтобы граница проходила на расстоянии 70 километров от Ленинграда… Мы просим 2700 квадратных километров и предлагаем взамен более 5500 километров».

Такое предложение отвечало взаимным интересам. Участвующие в переговорах маршал Маннергейм и финский посланник Паасикиви выступили за удовлетворение советских условий. Но под давлением западных держав финское правительство отвергло предложенный вариант. Министр иностранных дел Финляндии Эркко заявил: «Мы ни на какие уступки Советскому Союзу не пойдем и будем драться во что бы то ни стало, так как нас обещали поддержать Англия, Америка и Швеция».

Дружная поддержка воодушевляла. К этому времени с помощью немецких специалистов на территории Финляндии уже были сооружены аэродромы, способные принимать самолеты в количестве, во много раз превышавшем финские ВВС. Но гордостью и основным козырем, укреплявшим строптивость финнов, была «линия Маннергейма». Система оборонительных сооружений, протянувшаяся от Финского залива до Ладожского озера, имела три полосы современных укреплений глубиной в 90 километров.

Переговоры зашли в тупик. Ситуация на советско-финской границе обострялась, и уже вскоре события приобрели демонстративно-угрожающий характер. Бывший командующий Ленинградским военным округом Мерецков вспоминал: «26 ноября я получил экстренное сообщение… что возле селения Майнила финны открыли артиллерийский огонь по советским пограничникам. Было убито четыре человека, девять ранено. Приказав взять под контроль границу на всем протяжении силами военного округа, я немедленно переправил донесение в Москву. Оттуда пришло указание готовиться к контрудару. На подготовку отводилась неделя, но на практике пришлось сократить срок до четырех дней, так как финские отряды в ряде мест стали переходить границу, вклиниваясь на нашу территорию и засылая в советский тыл группы диверсантов».

В тот же день Молотов пригласил к себе посланника Финляндии Ирие-Коскинена, вручив ему ноту об имевшем место инциденте. В ней отмечалось: «Всего было произведено семь орудийных выстрелов, в результате чего убито трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых и двое из командного состава. Советские войска… воздержались от ответного обстрела…» Одновременно предлагалось отвести финские войска «подальше от границы… на 20 – 25 километров и тем самым предупредить возможность повторных провокаций».

Инцидент на границе послужил поводом для денонсации правительством СССР 28 ноября советско-финского договора о ненападении и отзыва дипломатических представителей из Финляндии. 30 ноября войска Ленинградского военного округа перешли советско-финскую границу.

Возможно, что происшедший конфликт можно было урегулировать дипломатическим путем, но в сложившейся ситуации Сталин не мог демонстрировать добродетельную терпимость, которая, несомненно, была бы расценена как проявление слабости. Следует также допустить, что в обстановке ожидаемой войны он решил «обкатать» армию в условиях реальных боевых действий.

Позже, 17 апреля 1940 года, на совещании начальствующего состава Красной Армии Сталин сказал: «Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя было… Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30—35 оборонной промышленности нашей страны, и, стало быть, от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны».

Конечно, Сталин рассчитывал покончить с финской проблемой в кратчайшие сроки, но то, что этого не произошло, по существу, спасло страну от поражения в войне с Германией. Война с Финляндией стала пробой сил Красной Армии в ее способности вести боевые действия в условиях современной войны. И она вскрыла много недостатков.

Условно финскую кампанию можно разграничить на два периода: с 30 ноября по 12 декабря 1939 года и с 11 февраля по 12 марта 1940 года. То есть активные боевые действия длились всего 41 день. Но что самое главное – это была именно «зимняя война», и она принесла армии неоценимый опыт, востребованный впоследствии. Первый приказ о штурме линии Маннергейма Ворошилов отдал 5 декабря. Имея перед собой огромную протяженность фронта и располагая четырьмя армиями, на начальном этапе советское командование нанесло удар в лоб по мощнейшим в мире оборонительным сооружениям.