Через три дня были приняты постановления «о порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества» и «о вывозе из Москвы государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля».

В это же время в ставке Гитлера звучали победные сообщения. На второй день войны, на совещании в «Волчьем логове», начальник Генерального штаба Гальдер докладывал Гитлеру:

«…Наступление германских войск застало противника врасплох… Тактическая внезапность привела к тому, что сопротивление противника в приграничной зоне оказалось слабым и неорганизованным. В результате чего нам повсюду легко удалось захватить мосты через водные преграды и прорвать пограничную полосу укреплений на всю глубину (укрепления первого типа).

После первоначального «столбняка», вызванного внезапностью нападения, противник перешел к активным действиям. Без сомнения, на стороне противника имели место случаи тактического отхода, хотя и беспорядочного. Признаков же оперативного отхода нет и следа…

Ряд командных инстанций противника, как, например, в Белостоке (штаб 10-й армии), полностью не знал обстановки, поэтому на ряде участков фронта почти отсутствовало руководство действиями войск со стороны высших штабов.

…Представляется, что русское командование благодаря своей неповоротливости в ближайшее время вообще не в состоянии организовать оперативное противодействие нашему наступлению. Русские вынуждены принять бой в той группировке, в которой они находились к началу нашего наступления».

О том, что немецкое наступление развивалось успешно, начальник германского генерального штаба генерал Гальдер записывал 24 июня в дневнике: «Наши войска заняли Вильнюс, Каунас и Кейдане».

Характеризуя действия советских военачальников, Гальдер отмечает: «Я сомневаюсь в том, что командование противника сохраняет в своих руках единое и планомерное руководство действиями войск. Гораздо вероятнее, что местные переброски войск и авиации являются вынужденными и предприняты под влиянием продвижения наших войск, а не представляют собой организованного отхода с оперативными целями…

На фронте группы армий «Юг» сражение еще не достигло своей наивысшей точки. Оно продлится еще несколько дней. Танковая группа Клейста после упорного боя заняла Дубно. Танковое сражение западнее Луцка еще продолжается».

Вместе с тем Гальдер пишет: «Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен».

В эти трагические для страны дни, когда героизм был перемешан с предательством, а стойкость с паникерством, Сталин не опустил руки, как долго и беззастенчиво врала ревизионистско-партийная пропаганда.

Наоборот, он принимал на себя все больший груз власти и ответственности по управлению государственным механизмом. Он был вынужден все глубже и глубже вникать в военные вопросы, вмешиваясь в управление армией. Первая военная неделя Сталина была заполнена совещаниями и встречами, проводимыми в характерном для него ночном режиме, что позволяло многочисленным исполнителям уже днем превращать принятые решения в реальные спешные действия.

25 июня совещание у Сталина продолжалось с 1.00 ночи до 5.20 утра; 26-го – с 12.10 дня до 22.20 ночи; 27-го – с 16.30 до 2.35 ночи следующего дня. 28 июня Сталин работал с 19.35 до 00.50. Он учитывал все, стремясь найти нужные решения и принять необходимые меры, чтобы переломить ход событий.

«25 июня, – рассказывал Я. Чадаев, – Поскребышев срочно вызвал меня в приемную Сталина. Надо было сделать протокольную запись. Я сразу же вошел в кабинет. Кроме Сталина, Тимошенко и Ватутина, никого не было. Ватутин заканчивал доклад.

– Если резюмировать коротко, то положение на фронтах крайне тяжелое. Не исключено, на какое-то время оно станет еще более тяжелым… – сказал Сталин.

После этого Тимошенко спросил Сталина: отправлять ли на передовую его сына Якова, который туда просится.

Реакция Сталина была неожиданной.

– Некоторые, – ответил он, сдерживая гнев, – мягко говоря, чересчур ретивые работники всегда стремятся угодить начальству. Я не причисляю вас к таковым, но советую вам впредь никогда не ставить передо мной подобных вопросов…»

В этот момент Яков Джугашвили уже был в действующей армии. Позже, когда сын Сталина оказался в плену, на вопрос допрашивающего его немецкого офицера: что же сказал ему отец напоследок, прощаясь с ним 22 июня? – он ответил: «Иди, воюй!» Сын Вождя попал с началом войны именно туда, «где царила тогда полная неразбериха – на запад Белоруссии, под Барановичи».

Предпринятые Сталиным усилия стали давать первые результаты. Франц Гальдер записал в дневнике пятого дня войны: «Группа армий «Юг» медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери… Противник все время подтягивает из глубины свежие силы против нашего танкового клина…»

В первый день войны на Юго-Западном фронте германская группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Г. Рунштедта нанесла удар с флангов выступа Люблин – Сокаль по двум направлениям. 1-я танковая группа генерала Э. Клейста и 6-я полевая армия по линии Владимир-Волынский – Ровно были нацелены на Киев. Второй клин немецкого наступления, проходивший через Раву-Русскую на Броды, устремлялся на юг Украины.