Луна, яркая и полная, вышла из-за туч, и Грейбек вдруг стал терять человеческие черты. Его лицо плавилось, челюсти вытягивались вперед, и он открыл рот, полный острых желтых зубов...

– Акцио, Гермиона!
– кажется, Акцио скоро станет моим любимым заклинанием. Подруга пролетела разделяющие нас два метра и шлепнулась сверху, а взбешенный Грейбек накинулся на молниеносно трансформировавшегося Люпина. Я рванула Гермиону за руку и заставила отбежать в сторону, но не решилась сбежать вовсе, оставив Ремуса наедине с монстром.

Грейбек был огромным, медведеобразным и в человеческом обличье, а в теле гигантского мохнатого волка он и вовсе пугал. Кажется, Грейбеком его прозвали не просто так - по бурому меху спины шла более светлая, почти пепельная полоса. Люпин был более естественного для волка цвета - серого, насколько позволяла различить луна, и значительно проигрывал в размерах Грейбеку. Два волка рвали друг друга, а я не могла ничего поделать - оборотню Ступефай, что слону дробина.

– Значит, это не Гарри?
– провыл Грейбек, косясь на нас. Ремус молча рванул его за плечо, но был отброшен ударом меткой лапы. В один прыжок Грейбек оказался рядом с нами и сильно полоснул меня когтями по спине, заставив завыть от боли и упасть на траву. Ремус застыл, не решаясь прыгнуть, чтобы не спровоцировать Грейбека на более решительные действия.

– Не бойся, - искаженный звериной глоткой человеческий голос звучал в моих ушах похоронным звоном.
– Я не стану ее кусать. Я ее лизну...

Сжаться, отползти... Противный слюнявый язык жжет раны, как огнем...

– Теперь она станет такой, как ты, маленькая Гарри...
– Грейбек, наконец, оставил меня в покое и я с трудом села, увидев лежащую рядом Гермиону - бедняжка потеряла сознание. Ремус взвыл и с утроенной силой бросился на Грейбека, а я все старалась прогнать мерзкий звон в ушах.

Когда мне вдруг стало холодно, и трава покрылась инеем, я наконец сумела поднять голову и увидела знакомые силуэты в ярком лунном небе. Дементоры - не думала, что смогу обрадоваться их появлению. Грейбек тоже почувствовал их появление и затравленно взвыл, попытавшись вырваться, но Ремус удержал его и держал до тех пор, пока дементор не обхватил грейбекову морду в почти ласковом, интимном жесте. "Интересно, сколько душ у оборотня?" - отстраненно подумала я. Видимо, все же одна – по крайней мере, огонек, слетевший с губ зверя и исчезнувший под капюшоном, был один. Люпин, скуля и хромая на три лапы, сразу подошел ко мне и ткнулся мокрым носом. Я рассеянно положила руку на мокрую от крови шерсть. Грейбеково тело с глухим звуком упало на траву, но дементоры почему-то не спешили улетать. Вместо этого они неспешно приближались к нам, и я поняла, что оголодавшие твари наметили новых жертв. Ну уж нет!

Откуда-то из глубины души взметнулась черная ярость.

"Больше никто не посмеет причинить тебе вред. А если посмеет, то это будет последнее, что он сделает в своей жизни," - с кончиков моих пальцев слетел огромный серебряный ворон и кинулся на дементоров.

– Гарри!
– вслед за вороном в небо взлетел пересмешник, и я почему-то решила, что это Тонкс каким-то образом оказалась рядом.

– Гарри!
– не обращая внимания на волка, ко мне бросился Невилл, и досадливо отмахнулся, когда волк заворчал на него.

– Луни, - я поворошила густую шерсть на загривке оборотня, желая сказать, что Невилл свой, но тот уже и сам все понял.

– Да ты вся в крови!
– отшатнулся Невилл.
– Профессор!

Папа немедленно переключился с дементоров на меня.

– Эннервейт!
– он упал возле меня на колени и рванул мою мантию с плеч.
– Ч-черт! Куро!
– я почувствовала жжение и вспомнила, что этим заклятьем лечат порезы. Невилл между тем, успешно обезьянничая, применил Эннервейт к Гермионе и Куро к Люпину, затянув его раны примерно наполовину.

– Дочка, как ты?

– Грейбек... Меня... Лапой, а потом лизнул, - говорить связно я не могла. Папа охлопал себя вокруг и вытащил из бездонных карманов пузыречек.

– Пей.

Я узнала укрепляющее, огнем растекшееся по жилам.

– Невилл, дай мантию, - от удивления тот вытаращил глаза. Я повторила:

– Невилл, дай мне свою мантию. Никто не должен увидеть мои раны.

– А, да, точно! Сейчас!

Его мантия оказалась, вполне ожидаемо, велика в плечах, зато восхитительно пахла выпечкой. Запустив руку в карман, я выудила надкусанный пирожок и с наслаждением впилась в него зубами. Пришедшая в себя Гермиона истерически хихикнула, и папа протянул ей пузыречек, выуженный из кармана. Остатки своей окровавленной мантии я сожгла Инсендио. Невилл рассеянно гладил Люпина по голове, все еще оглушенный Петтигрю валялся почти под Дракучей ивой. А от школы к нам бежали МакГоннагал, Дамблдор и бдительный Филч...

Глава 10

Объяснять все пришлось мне, предварительно налившись до ушей укрепляющими, кроветворными и тонизирующими зельями. Люпин по понятным причинам был не в состоянии, Гермиона обязательно запуталась бы, а папа не знал всей истории. Отряд прибывших на место происшествия авроров упаковал покойного Грейбека, по-прежнему полукрысиного Петтигрю (который, кстати, удачно скончался от ужаса в камере предварительного заключения - мало ли что он сумел бы наплести), и отбыл восвояси, оставив только двух сотрудников для проведения допроса. Нас очень удачно поместили в одну комнату, так что с последующим подтверждением моих слов проблем возникнуть не должно было. Хорошо, что Девочке-которая-выжила-опять верят на слово...