Онъ страшно разозлился. Вообще почта, чуть ли не ежедневно, длалась причиной семейныхъ ссоръ въ Гольуэл. Мистеръ Эдмонстонъ былъ постоянво не въ дух, и вся семья его чувствовала себя въ очень грустномъ настроеніи.

Чарльзъ и отецъ воевали безпрестанно между собой. Не такъ жилось въ Гольуэл при Гэ. Теперь, мистриссъ Эдмонстонъ и Лора не могли двинуться безъ того, чтобы не заслужить упрека отъ обоихъ джентльмэновъ. Даже Эмми, и на той, отецъ срывалъ иногда свое сердце; что-жъ касается Чарльза, то тотъ положительно не могъ равнодушно слушать, какъ Эмми говорила тихимъ, покорнымъ своимъ тономъ: «Нечего и вспоминать о Гэ, все кончено!…»

Гэй, между тмъ, ни съ кмъ изъ товарищей не длилъ своего горя. Ему не разъ приходило въ голову, что просьба о высылк ему тысячи фунтовъ стерлинговъ есть первый и главный поводъ подозрній мистера Эдмонстона, но онъ и этого и не сказалъ даже мистеру Уэльвуду, очень хорошо знавшему, на какой предметъ понадобилась Гэю такая сумма денегъ. Онъ передалъ своимъ товарищамъ вкратц, что ему изъ дома прислали непріятное письмо, но о содержаніи самаго письма умолчалъ. Гарри Грэхамъ, имвшій знакомыхъ въ броадстонскомъ околодк, услыхалъ отъ кого-то, будто сэръ Гэй Морвиль сватался къ лэди Эвелин де-Курси; онъ передалъ эту новость своимъ школьнымъ друзьямъ, и т ршили, что врно опекунъ Гэя препятствуетъ этому браку. На бду, Гэй, нсколько времени тому назадъ, при намек объ Эвелин, покраснлъ, длая видъ, какъ будто слухъ, касавшійся его привязанности къ ней — справедливъ; товарищи подхватили это, и съ тхъ поръ не стали уже мучить его разспросами. Самъ онъ сдлался очень серьезенъ и молчаливъ, точно какъ въ первое время по перезд его изъ Рэдклифа въ Гольуэль. Онъ задумывался, когда другіе говорили, и опять началъ длать свои продолжительныя одиночныя прогулки. Привыкшій съ дтства къ уединенію, онъ любилъ природу какъ друга, и ему отрадно было бродить по горамъ и лсистымъ долинамъ, въ минуты горькой тоски. Учебныя занятія помогали ему очень много, и коническія сченія служили ему такимъ же полезнымъ лекарствомъ, какъ Лор.

Близость имнія Стэльгурстъ была для него чрезвычайно отрадна. Въ первое же воскресеніе, по полученіи письма отъ мистера Эдмонстонъ, Гэй отправился туда къ служб, между тмъ какъ прочіе товарищи его пошли въ с. — мильдредскую церковь. Онъ нарочно ушелъ одинъ, чтобы на простор помолиться и пріучить себя къ мысли о полномъ примиреніи съ Филиппомъ. Онъ жаждалъ мира и прощенія, и обрлъ ихъ въ скромномъ деревенскомъ храм. Церковь въ Стэльгурст съ своими срыми колоннами, съ головками херувимовъ въ нишахъ, съ высокими вязовыми деревьями, оснявшими кладбище, покрытое бдными памятниками, внушала невольное чувство благоговнія.

Гэй долго ходилъ между могилами по окончаніи утренней службы. Стоя, съ молитвою въ сердц, перелъ памятниками архидіакона Морвиля и другихъ его предковъ, онъ совершенно вылечилъ себя отъ вражды къ Филиппу. На могил матери послдняго расли кой-какіе цвты, но сильно уже увядшіе: видно было по всему, что за ними никто не ухаживалъ. Точно съ такимъ же пренебреженіемъ содержалась и могила сестры его Фанни.

— Немудрено, — подумалъ Гэй: — если Филиппъ сдлался холоденъ, недоврчивъ и подозрителенъ ко всмъ, мало ли, чмъ онъ пожертвовалъ для мистриссъ Гэнлей, а она какъ заплатила ему! Видно по всему, что его нжное любящее сердце вынесло много страданій въ жизни.

Объ Эмми Гэй не тревожился боле; онъ почти дошелъ до убжденія, что онъ не заслужилъ счастіи быть ея мужемъ, и желалъ одного, чтобы она нашла современемъ боле достойнаго человка, который съумлъ бы оцнить ея кроткое, любящее сердце. Послднее ихъ свиданіе въ уборной, когда Эмми, сіяя счастіемъ и радостью, сидла у ногъ своей матери, не сводя съ него ясныхъ, голубыхъ глазъ, — это свиданіе оставалось ему въ утшеніе, какъ сладкій сонъ. Но онъ постоянно твердилъ самъ себ:

— Лучше лишиться ея, чмъ испортить ей жизнь.

Онъ съ трепетомъ ждалъ возможности оправдать себя въ глазахъ Эдмонстоновъ. Писать къ нимъ онъ уже не былъ въ состояніи, его поддерживало одно — любовь и участіе Чарльза; на послдняго онъ крпко надялся.

Съ дядей онъ давно не видался; вроятно, Диксону было совстно встртиться съ Гэемъ посл его визита къ жен, и притомъ онъ часто узжалъ на концерты по сосдству. Но жена и дочь его, попрежнему, жили въ С.-Мильдред, и какъ-то разъ передъ обдомъ, Гэй, почти насильно увлеченный своимъ наставникомъ на прогулку въ горы, встртилъ мистриссъ Диксонъ, одтую очень чисто и сидящую на лавочк, выточенной изъ камня и поставленной у подошвы одной изъ горъ. Нсколько женщинъ изъ простаго званія стояли тутъ же.

Постыдиться ее передъ другими было не въ характер Гэя; онъ подошелъ и поговорилъ съ нею. Та чуть не на аршинъ выросла отъ этой чести и отвчала ему очень вжливо. Гэй хотлъ уже отойти, какъ вдругъ замтилъ, что маленькая Маріанна пристально смотритъ на него. Онъ протянулъ ей руку. Двочка весело подбжала къ нему и онъ отвелъ ее нсколько въ сторону.

— Здравствуй, малютка, — сказалъ онъ. — Здорова ли ты? Твой камешекъ у меня цлъ. Что-жъ ты не поздоровалась съ Буяномъ?

— Буянъ! Буянъ! позвала Маріанна пуделя.

Гэй свистнулъ, и послушная собака была уже черезъ минуту у ея ногъ.

— Гуляла ли ты по горамъ безъ меня? спросилъ ее Гэй.

— Да, — отвчала Маріанна. — Мы съ мамой ходили по всмъ дорожкамъ. Мн хотлось взобраться на самый верхъ, на гору, да мама жалуется, что у нея нога болитъ, и идти не можетъ.

— Пуститъ она тебя туда со мной? Мы сейчасъ пойдемъ, если хочешь, — сказалъ Гэй.

Двочка покраснла и улыбнулась.

— Когда вы покончите свое дло въ город, приходите сюда, Уэльвудъ, — сказалъ Гэй, обращаясь къ своему другу. — Я васъ буду дожидаться здсь, черезъ часъ. Надо потшить ребенка, ей немного достается развлеченій.