— Короче говоря, Малер хотел поставить условие, что если его сестра Жюстина сочетается браком с господином Арнольдом Розе, то она будет исключена из его завещания.

Дрекслер тихо присвистнул.

— А ей известно об этом?

— Вот этого я не могу сказать, — пожал плечами Вертен.

— Не можете или не хотите? — наседал на него Дрекслер.

— Я не имею представления об этом. Вилла Керри — не огромное здание. Жюстина могла подслушать разговор между Малером и Тором. Проверьте у вашего человека там, не заметил ли он, что сестра шныряет под дверьми.

— А как насчет прислуги? — поинтересовался Гросс. — Должна быть кухарка или приходящая горничная.

И Дрекслер, и Вертен покачали головой.

— Малер не переносит прислугу за городом, — объяснил Вертен. — Он уверяет, что она отравляет воздух и что он не в состоянии творить в ее присутствии. Лето — его время для сочинения музыки.

— Домашними делами занимались сестра и госпожа Бауэр-Лехнер, — добавил Дрекслер. — Возможно, пришло время поподробнее побеседовать с сестрой и ее поклонником.

— Будьте осторожны, сыскной инспектор, — предупредил Гросс. — В конце концов, ее брат только что был отравлен.

— Да, и это могла проделать именно она.

При этих словах Вертен покачал головой:

— Перед тем как вами полностью завладеет идея завещания в качестве мотива, Дрекслер, мне следует сообщить вам, что господин Малер не является состоятельным человеком. Он имеет то, что зарабатывает в должности директора Придворной оперы, но и расходы его весьма значительны. Малер не скопил больших сумм от предыдущей службы в Гамбургском и Будапештском театрах. А как композитор он заработал совсем немного своими симфониями и песенными циклами. Возможно, заработает в будущем, но не сейчас. Так что исключение сестры из завещания выглядит больше символическим, нежели влекущим за собой ощутимые последствия.

— Однако же господин Розе — дело совсем другое, ведь так, Вертен?

Вертену было не совсем понятно, что же Гросс имел в виду под этим.

Гросс продолжил развивать свою мысль:

— Как видно на примере его брата Эдуарда, женившегося на другой сестре Малера, тот был практически изгнан из Вены по причине отсутствия работы. Наш господин Малер ревнив и мстителен. Все, что ломает график его работы, его повседневную и творческую жизнь, он встречает в штыки. Возможно, Арнольд Розе опасался, что то же самое случится с ним, и принял меры во избежание такого поворота событий?

Такая возможность существует, подумал Вертен, но определенно не такая вероятность. То немногое, что он узнал об Арнольде Розе, пребывая на вилле Керри, заставило его скорее сочувствовать этому человеку, нежели подозревать его. Розе производил впечатление хорошего и верного друга как Малера, так и Жюстины. Он как-то не мог представить себе этого музыканта подсыпающим мышьяк в рахат-лукум Малера.

— Если вы не возражаете, Дрекслер, — вызвался Вертен, — возможно, мы могли бы провести эти беседы сначала вдвоем. Они знакомы со мной и не будут излишне настороженны, как это может случиться при допросе служащим полиции.

Однако из того, что ему поведала Натали, Жюстина могла сейчас быть менее расположена к такой беседе с глазу на глаз, обвиняя его в том, что он «сбежал» из их дома. Но он предпочел не упоминать Дрекслеру о такой возможности.

Дрекслер на минуту задумался.

— Звучит достаточно разумно. Но я хочу полную запись этих бесед.

Вертен с готовностью согласился на это, а затем спросил:

— А существует ли какой-нибудь способ обнаружить, откуда добыт мышьяк?

— Мы тоже занимаемся этим, — сказал Дрекслер. — Но это связано с большими трудностями, которые вам, я уверен, хорошо известны.

Произнеся эти слова, он кивнул Гроссу, и криминалист также кивком подтвердил сказанное. Он быстро объяснил Вертену, что мышьяк можно получить без особого труда из множества источников. Его прописывали доктора для целого ряда заболеваний, от экземы и ревматизма до сифилиса. Он использовался в промышленности для дубления шкур и работы с золотом. Его даже смешивали со смолой и заделывали им щели в крышах, полах и стенах для защиты от крыс и муравьев. Проследить происхождение вещества окажется нелегким делом, в особенности поскольку, вероятно, при отравлении было использовано лишь незначительное количество.

— Звучит малообещающе, — признался Вертен.

— Нет, — успокаивающе заверил Дрекслер, — совсем нет. А сейчас, если вы не возражаете, господа, мне предстоит еще много работы вечером.

— Я хочу поговорить с ним, — заявил Гросс.

— С кем? Со Шрайером?

Гросс кивнул.

— И что же вы надеетесь выведать у него? Я уже досконально допросил его.

— Попытаюсь проверить одну теорию.

— У вас нет желания поделиться этой блестящей теорией? — поинтересовался инспектор.