Проблема единства сознания и деятельности в антропогенезе

С: Которая, очевидно, связывается с новым этапом развития деятельности?

А.: Все-таки наши беседы чему-то тебя научили. Действительно, возникновение сознания в

антропогенезе Леонтьев связывает с изменением характера деятельности тех антропоидов,

которые стали предками человека современного типа. Деятельность этих антропоидов

становится трудовой.

С: Знаю-знаю. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека, это известная работа Фридриха Энгельса. Только при чем тут психология?

А.: Леонтьев считал, что психология ко всему этому имеет самое непосредственное

отношение. Это ты сейчас предвзято воспринимаешь марксистские работы, но теория

трудового происхождения сознания существует давно и занимает законное место среди

психологических теорий. Давай вникнем в собственно психологические аспекты этого

процесса.

Что такое труд?

С: Процесс создания каких-то новых продуктов, необходимых для жизни человека…

А.: И это все? Тогда давай обратимся к формулировкам Леонтьева и, соответственно, Маркса

и Энгельса. Итак, труд — это:

1) процесс, связывающий человека с природой, процесс, в котором человек изменяет “материал природы”, приводя в действие свои “сущностные силы” и тем самым изменяет самого себя;

2) процесс употребления и изготовления орудий;

3) процесс, социальный по своему характеру, то есть совершающийся в условиях коллективной совместной деятельности.

Отсюда ты видишь, что стоит за идеей Леонтьева об изменении характера деятельности человека на новом этапе психического развития.

С: Но разве у животных нет орудийной деятельности? Разве нет у них различных социальных форм жизни, например, в колонии муравьев или в пчелиных семействах? А.: Ты, как бихевиорист, путаешь внешнее с внутренним, хотя в чем-то ты и прав, а именно — трудовая деятель-

Проблема единства сознания и деятельности в антропогенезе 521 ность человека была подготовлена всем ходом предшествующего развития: постепенным переходом к вертикальной походке, обусловленным изменением образа жизни человекообразных обезьян, освобождением в этой связи передних конечностей для различных специфических движений схватывания и последующей орудийной деятельности; отдельными несистематическими употреблениями орудий животными и даже изготовлением ими орудий, о чем писал еще Кёлер. Есть в животном мире и внешне “социальные” формы жизни: многие животные живут целыми группами и у них наблюдается даже разделение функций между особями одной группы. Однако имеются и существенные различия между деятельностью животных в таких группах и собственно трудовой деятельностью человека в человеческом сообществе.

А.Н. Леонтьев: Как бы ни была сложна “орудийная” деятельность животных, она никогда не имеет характера общественного процесса, она не совершается коллективно и не определяет собой отношения осуществляющих ее индивидов. Как бы, с другой стороны, ни было сложно инстинктивное общение между собой индивидов, составляющих животное сообщество, оно никогда не строится на основе их “производственной” деятельности, не зависит от нее, ею не опосредствовано.

В противоположность этому человеческий труд является деятельностью изначально общественной, основанной на сотрудничестве индивидов, предполагающем как бы зачаточное техническое разделение трудовых функций [21, с. 277].

А.: Разделение единого процесса деятельности между отдельными участниками трудового процесса приводит к изменению характера деятельности индивида, включенного в этот процесс.

А.Н. Леонтьев: У животных не существует деятельности, которая не отвечала бы той или другой прямой биологической потребности, которая не вызывалась бы воздействием, имеющим для животного биологический смысл — смысл предмета, удовлетворяющего данную его потребность, и которая не была бы направлена своим последним звеном непосредственно на этот предмет [21, с. 278].

А.: Как ты помнишь, Леонтьев различает отдельные деятельности по различию их предметов. Так вот: иначе предмет деятельности называется Леонтьевым мотивом.

Диалог 11. В Деянии начало Бытия

А.Н. Леонтьев: У животных … предмет их деятельности и ее биологический мотив всегда слиты, всегда совпадают между собой [Там же, с. 278-279].

С: Подожди. Ведь мотивом называют то, что побуждает человека к деятельности, “лежит за ней”, является ее причиной. Разве может быть причиной поведения некий внешний предмет, а не реальная потребность человека, которая у него имеется?

А.: Пожалуй, мне стоит здесь сделать одно небольшое пояснение. С точки зрения Леонтьева, которая находит свое подтверждение в многочисленных исследованиях психологов других школ, следует различать собственно потребность и потребностное состояние. Потребностное состояние — некое исходное “напряженное” состояние субъекта, которое “не знает” еще того объекта, который способен его удовлетворить.

А.Н. Леонтьев: В самом потребностном состоянии субъекта предмет, который способен удовлетворить потребность, жестко не записан. До своего первого удовлетворения потребность “не знает” своего предмета, он еще должен быть обнаружен. Только в результате такого обнаружения потребность приобретает свою предметность, а воспринимаемый (представляемый, мыслимый) предмет — свою побудительную и направляющую деятельность функции, то есть становится мотивом [22, с. 205]. С: Кажется, из этой “серии” случай “импринтинга”, когда гусята следовали за Конрадом Лоренцом, и случай мальчика, испытавшего впервые половое возбуждение в присутствии своей гувернантки: потребность, точнее потребностное состояние, “нашла” свой предмет. А.: Или “опредметилась”. Да, именно такой путь открывается для развития потребностей. Развитие потребностей происходит через развитие их предметов. У животных это означает расширение круга предметов, удовлетворяющих потребность; у человека даже происходит “производство” новых потребностей посредством производства предметов: возникновение каких-либо новых приборов, машин и так далее порождает у отдельного человека потребность в них: не было у нас раньше потребности в компьютерах, а сейчас появилась. Но мы с тобой отвлеклись. В предпоследней цитате Леонтьева слово “предмет” употреблено не в смысле предмета потребности, а в другом смысле.