Диалог 12. Величайшая из мировых загадок

здесь нет жесткой привязки данной сложной функции к раз и навсегда заданным элементам функциональной системы: отдельные элементы этой системы могут (конечно, до известных пределов) заменять друг друга. Особенно четко эта закономерность прослеживается в онтогенезе. Мозговая организация, допустим, речи у взрослого человека (правши) существенно отличается от таковой у детей 5-6 лет, не владеющих еще грамотой. Если у взрослого поражение “речевых зон” левого полушария вызывает соответствующие выпадения тех или иных речевых функций, то у ребенка то же не ведет к подобным расстройствам, поскольку в построении речи принимают участие как левое, так и правое полушария мозга. Это обусловлено как раз прижизненным характером формирования высших психических функций, изменением их структуры на разных возрастных ступенях и, соответственно, изменением их мозговой локализации. Так что здесь наблюдается интересная закономерность: при изучении проблемы “психика и мозг” следует идти не от мозга к психике, а наоборот — от психики к мозгу.

С: Разве нет здесь и обратного движения: ведь все-таки отдельные функции закреплены за какими-то участками мозга?

А.: Верно. Но в психике как в функциональной системе, о которой мы говорим, кроме “жестких” звеньев существуют “гибкие” звенья, которые могут взаимозаменяться, да и сами мозговые структуры развиваются путем включения их в соответствующие системы психических функций. Я имею в виду, например, лобные доли мозга. Известно, что именно лобные доли “отвечают” за произвольность высших психических функций человека. При их поражении расстраиваются не отдельные действия, а программируемость и целесообразность поведения в целом. Известно, что развитие произвольного поведения у человека происходит благодаря совместной деятельности со взрослым — ну, об этом мы уже говорили. Так вот: “лобный мозг” благодаря включению его в соответствующие системы психических функций развивается в онтогенезе и окончательно формируется только к 12-14 годам. Точно так же в онтогенезе меняется и локализация психических функций в правом и левом полушариях. Но обо всем этом ты узнаешь подробно из курса нейропсихологии. В этом смысле представляют интерес слова Леонтьева, произнесенные им однажды в 1969 году в рамках “домашней научной дискус-

сии”, которая не предназначалась для печати и была опубликована лишь спустя годы. А.Н. Леонтьев: Если составить систему единиц, понять ее иерархически — от деятельности к операциям, функциям, то движение, формирование, развитие идет сверху вниз: от высших образований — к физиологии. Невозможно движение восхождения от мозга к неким процессикам, от процес-сиков к более сложным образованиям и, наконец, к сложению жизни. Нет, от жизни к мозгу, а никогда — от мозга к жизни, если говорить обобщенно… Точная схема — только однонаправленное движение. Нет, оно двухнаправленное, но центральным, главным является движение сверху… Этот тезис и есть реализация мысли о включенности всей психической жизни в социальную, то есть, иначе говоря, мысли о том, что … инфраструктура не существует вне суперструктуры. (Термины все условные) [18, с. 150].

С: Я понял, для чего ты так долго говорил о Бернштей-не и Лурии. Ты хотел доказать

ошибочность вульгарно-материалистического представления о том, что психическое и

физиологическое одно и то же, что психическое однозначно связано с мозгом?

А.: Да, я хотел показать ошибочность физиологического редукционизма.

С:Яи так с самого начала был против сведения психического к физиологии! Я всегда

чувствовал специфику собственно психического — не зря же я пришел на факультет

психологии! Естественно, разве можно вывести идеальное, каковым является психика, из

материального физиологического?

А.: Стоп-стоп-стоп… Что ты называешь идеальным?

Философская проблема идеального

и разведение философского и психологического

аспектов изучения сознания

С: Естественно, то, что противоположно материальному, то, что не имеет материальных характеристик, одним словом: невидимо, непротяженно, внепространственно, лишено энергетических и прочих материальных характеристик. А.: Откуда ты это взял?

Диалог 12. Величайшая из мировых загадок

С: Не сам придумал, конечно. Из книг философов, которые я в последнее время читаю. Вот, например, книга, которая вышла в 1987 году, и посвящена как раз проблеме сознания в философии и психологии. Там-то именно так и определяется идеальное (См. [6, с. 17, 66]). Затем автор определяет сознание через категорию идеального: “Мысль, сознание другого человека для меня непосредственно недоступно и мною не переживается, однако оно тоже нематериально (идеально) и существует совершенно иначе, чем материальные процессы природы” [Там же, с. 129]. Или вот еще: “Мыслительные процессы, развертывающиеся в голове человека, для него, конечно, представляют субъективную реальность, однако другим человеком они не переживаются и не осознаются, если не объективированы в слове и в предметах духовной культуры. Вместе с тем вряд ли можно назвать психические процессы в головах других людей для каждого из нас объективными, как это иногда делается” [Там же]. А.: Еще один термин — “субъективная реальность”. А это что такое? С: По этому поводу у меня еще одна выписка из другой работы: “Сознание потому и понимается как субъективная реальность, что выступает как реальность лишь для субъекта (человека), обладающего этим сознанием” [19, с. 213]. Или еще: “Неправомерно говорить о существовании вне сознания данного человека сознания другого человека …в прямом смысле этих слов” [Там же], а следует говорить: “Для другого человека его сознание существует так же, как для меня существует мое сознание” [Там же, с. 214]. А.: Приехали! Прекрасная цепочка! Сознание есть нечто идеальное, то есть нематериальное; идеальное есть субъективная реальность; субъективная реальность существует только для субъекта; сознание, таким образом, существует только для субъекта этого сознания! Классическое интроспективное определение сознания и путей его исследования! Ты не замечаешь, что иногда говоришь такое, словно мы с тобой не прошли уже весь наш путь! А Сеченов! А Выготский!

С: Честно говоря, я немного слукавил. Хотел тебе продемонстрировать всю убогость философских доказательств в так называемой марксистской философии. Читая все это, я убедился, насколько все это не похоже не только на марксизм, но и вообще на суждение, учитывающее действитель-

но долгий и трудный путь развития психологии. И все-таки меня берет сомнение: ведь известно, что не только в марксизме сознание и психику определяли через категорию идеального. А ведь идеальное — это нечто нематериальное …нуи так далее. Помоги мне разобраться со всем этим грузом: категориями идеального, субъективного и им подобными. Я уже пытался сам сделать это, но у меня получается нечто вроде этой цепочки, ошибочность которой я и сам вижу…

А.: Мне кажется, ты совершил редукцию другого рода: впал, если можно так выразиться, в “философский редукционизм”. Ты попытался прямо перенести философские категории в психологию. Впрочем, этим же грешили до недавнего времени многие наши исследователи, занимавшиеся проблемами сознания. Их положение напоминало положение мыслителя во времена схоластики: как после создания Библии считалось, что уже не нужны были никакие исследования, так и объявлялось еще недавно, что в работах Маркса, Энгельса, Ленина о сознании и психике уже “все” сказано и не дай Бог дать какое-то определение, которое рассогласовывалось бы с этой “абсолютной истиной”! Позиция, кстати, прямо противоположная позиции Выготского, который говорил о невозможности “овладеть реальностью” психического прямо через приложение философских категорий к познанию психической реальности: необходимо создание посредствующих категорий и принципов познания.