А.: Разные биографы Фрейда по-разному отвечают на этот вопрос. Фриц Виттельс подчеркивает влияние любимого поэта Фрейда, Иоганна Вольфганга Гёте, который, как известно, был еще и прекрасным естествоиспытателем. Известно, однако, и другое: сам Фрейд неоднократно признавался, что не хотел быть практикующим врачом. Но в 1873 году материальные дела его отца резко ухудшились. И Фрейду теперь пришлось думать и о финансовых проблемах. О его материальных затруднениях в последующие годы неоднократно упоминают его биографы (См. [7, с. 26; 8, с. 44]). Практикующий же врач всегда имел, что называется, “кусок хлеба”. Между тем, учась в институте, Фрейд все-таки колебался. Во-первых, из естественных наук его больше привлекала “чистая физиология”, и он мечтал о карьере ученого-физиолога (он даже работал — параллельно с учебой — в физиологическом институте под руководством известного физиолога Эрнста Брюкке). Во-вторых, он в то же время всерьез увлекался философией: прослушал ряд курсов по философии, прочитанных Францем Брентано, бывал у него в доме, по рекомендации Брентано выступил в качестве переводчика одного из томов сочинений Милля-младшего, подумывал даже о докторской степени по философии (См. [3, с. 19]). Тем не менее, судьба неуклонно вела Фрейда к занятиям практической медициной. Вакантное место в институте Брюкке, на которое он мог рассчитывать, оказалось занятым другим кандидатом; женитьба на любимой им и любящей его Марте Бернайс, в свою очередь, заставила Зигмунда думать о хлебе насущном. Но в институте74 Брюкке Фрейд познакомился с практикующим врачом Иозефом Брейером, и эта

300

Диалог 7. Яи Оно

встреча сыграла чрезвычайно большую роль в его дальнейшей жизни. С: Чем же? Случай “Анны О.” и его роль в становлении психоанализа

А.: Брейер поделился с молодым человеком новым подходом к лечению одной больной девушки. Но послушаем самого Фрейда.

3. Фрейд: Пациентка д-ра Брейера, девушка 21 года, очень одаренная, обнаружила в течение ее двухлетней болезни целый ряд телесных и душевных расстройств, на которые приходилось смотреть очень серьезно. У нее был спастический паралич обеих правых конечностей с отсутствием чувствительности, одно время такое же поражение и левых конечностей, расстройства движений глаз и различные недочеты зрения, затруднения в держании головы, сильный нервный кашель, отвращение к приему пищи; нарушения речи, дошедшие до того, что она утратила способность говорить на своем родном языке и понимать его; наконец, состояния спутанности, бреда, изменения всей ее личности, на которые мы позже должны будем обратить наше внимание [9, с. 347]. С: Что же это, результат какой-нибудь неоперабельной опухоли мозга? А.: Ошибаешься. Это проявления невроза, который носит название истерии и возникает как реакция на какие-то тяжелые переживания. Между прочим, в то время — а это было в 80-е годы XIX века — многие врачи считали больных-истериков симулянтами. С: Почему же?

А.: Я расскажу тебе один случай из практики уже наших врачей во время Великой Отечественной войны. Представь себе ситуацию: после контузии один военнослужащий оказался парализованным. Его вместе с другими ранеными и больными везут на санитарном поезде. Вдруг на поезд нападают фашисты. “Парализованный” встает, сам переходит в безопасное место и вновь валится в параличе. Как ты можешь оценить этот случай? С: Похоже на симуляцию.

Случай “Анны О.” и его роль в становлении психоанализа 301

А.: Вот и великий французский психиатр Жан Мартен Шарко называл истерию “великой

симулянткой” (См. [10, с. 327]). Но это совсем не то, что ты имеешь в виду. Шарко хотел

сказать этими словами, что симптомы истерии часто бывают тождественны симптомам

самых разнообразных болезней, а вовсе не то, что больной притворяется. В том-то и дело,

что сам больной не может освободиться от своих симптомов и для него это чудовищное

страдание.

С: Отчего же возникает это заболевание?

А.: Ряд наблюдений Брейера за девушкой позволили ему предположить, что симптомы болезни появились в результате психической травмы и представляют собой “остатки воспоминаний” об этой травме… С: Как бы “осколки” старых переживаний?

А.: Верно. У этой девушки такой психической травмой были страдания ее смертельно больного горячо любимого отца, у постели которого она проводила дни и ночи и которому старалась не показывать своих переживаний. Брейеру удалось установить связь каждого из симптомов с той или иной конкретной сценой в недавнем прошлом больной. 3. Фрейд: Так, Брейер рассказывает, что расстройства зрения его больной могли быть сведены к следующим поводам, а именно: “Больная со слезами на глазах, сидя у постели больного отца, вдруг слышала вопрос отца, сколько времени; она видела циферблат неясно, напрягала свое зрение, подносила часы близко к глазам, отчего циферблат казался очень большим…; или она напрягалась, сдерживая слезы, чтобы больной отец не видел, что она плачет”. Все патогенные впечатления относятся еще к тому времени, когда она принимала участие в уходе за больным отцом. “Однажды она проснулась ночью в большом страхе за своего лихорадящего отца и в большом напряжении, так как из Вены ожидали хирурга для операции. Мать на некоторое время ушла, и Анна сидела у постели больного, положив правую руку на спинку стула. Она впала в состояние грез наяву и увидела, как со стены ползла к больному черная змея с намерением его укусить. (Весьма вероятно, что на лугу, сзади дома, действительно водились змеи, которых девушка боялась и которые теперь послужили материалом для галлюцинации). Она хотела отогнать животное, но была как бы парализована: правая рука, которая висела на спинке стула, онемела, потеряла чувствительность… Когда она взглянула на эту руку, пальцы

302

Диалог 7. Яи Оно

обратились в маленьких змей с мертвыми головами (ногти). Вероятно, она делала попытки прогнать парализованной правой рукой змею, и, благодаря этому, потеря чувствительности и паралич ассоциировались с галлюцинацией змеи. Когда эта последняя исчезла и больная захотела, все еще в большом страхе, молиться, у нее не было слов, она не могла молиться ни на одном из известных ей языков, пока ей не пришел в голову английский детский стих, и она смогла на этом языке думать и молиться” [9, с. 350-351].

А.: Так, Брейер, а вслед за ним и Фрейд, объясняют появление симптомов паралича, нарушений зрения и странной для постороннего глаза способности говорить не на своем родном языке, а только по-английски. С: Как-то уж очень натянуто, что ли…

А.: А ты не задавался вопросом, откуда, собственно, узнал Брейер обо всех этих подробностях, если девушка находилась все время в состоянии “спутанного сознания”, бреда? С: Не знаю.

А.: Она сама рассказала Брейеру об этих ситуациях, о которых не помнила совершенно,

когда находилась в нормальном состоянии.

С: Как же она могла рассказать, не помня ничего?

А.: А вот слушай.

3. Фрейд: Было замечено, что больная во время своих состояний … психической спутанности бормотала какие-то слова. Эти слова производили впечатление, как будто они относятся к каким-то мыслям, занимающим ее ум. Врач просил запомнить эти слова, затем поверг ее в состояние своего рода гипноза и повторил ей снова эти слова, чтобы побудить ее сказать еще что-нибудь на эту тему. Больная пошла на это и воспроизвела перед врачом то содержание психики, которое владело ею во время состояний спутанности и к которому относились упомянутые отдельные слова. Это были глубоко печальные, иногда поэтически прекрасные фантазии, — сны наяву, можем мы сказать, — которые обычно начинались с описания положения девушки у постели больного отца. Рассказав ряд таких фантазий, больная как бы освобождалась и возвращалась к нормальной душевной жизни. Такое хорошее состояние держалось в течение многих часов, но на другой день сменялось новым приступом спутанности, который, в свою очередь, прекращался точно таким же образом после высказываний вновь образованных фантазий. Нельзя