Аластер все равно ничего не понял бы. Если бы Терри позвонила домой в свой день рождения или в любой другой день, он бы послал ей денег. Но вместе с деньгами она получила бы и оковы, а не только обязательства. Наверное, именно поэтому она никогда и не пыталась связаться с родными.

Я заранее догадывалась, о чем меня собирается спросить мой новый знакомый. Есть ли у меня какие-то предположения, почему умерла его внучка? Никаких предположений у меня не было. Аластер показался мне славным; я сразу поняла, что смерть Терри стала для него ужасным ударом. Мне было искренне жаль, что я ничем не могу ему помочь.

— Она была очень молчаливой, — продолжала я. — Практически ничего не рассказывала нам о себе. И с другими я ее ни разу не видела.

В свое время Терри положила глаз на Деклана, но, по-моему, это не считалось, потому что так ничем и не закончилось.

— Я побывал в Чешире, где побеседовал с молодым Невилом Портером.

Заметив, как я удивилась, Аластер Монктон улыбнулся и сказал:

— Мне он показался симпатичным молодым человеком. К сожалению, совершенно очевидно, что он болен. Вы тоже, если позволите так выразиться, производите впечатление приятной и разумной молодой женщины. Я рад, что Тереза жила не с отбросами общества, хотя вы все поселились в пустующем доме нелегально. И вы, и молодой Портер кажетесь вполне, так сказать, нормальными. Ну а ваш образ жизни мы сейчас обсуждать не будем. Родители Портера тоже порядочные люди. Наверное, и ваши тоже. Не скрою, мне пришлось подвергнуть переоценке свои прошлые взгляды.

Очевидно, с Фитилем Аластер Монктон еще не успел познакомиться. Во всяком случае, я на это надеялась. Иначе ему снова придется подвергнуть свои взгляды переоценке.

Аластер опустил голову и вдруг погрустнел. Мне стало жаль его; вместе с тем возникла какая-то неловкость. Обернувшись, я заметила, что сидящие за соседним столиком люди поглядывают на нас и перешептываются. Должно быть, мы с Аластером показались им странной парочкой. Женщина, находившаяся ближе остальных, явно была потрясена. Наверное, решила, что Аластер снял меня на улице, а за обед я буду расплачиваться сеансом садо-мазо. Я смерила ее непроницаемым взглядом; она вспыхнула и отвернулась.

— Что-то не так?

Я не заметила, как Аластер вышел из раздумий.

— Все так. Просто люди как-то странно косятся на нас. Я решила отплатить им той же монетой.

— Вот как? — Он улыбнулся. — А, понятно.

Наступила неловкая пауза. Ее нарушил официант, который принес нам еду. Я уже успела здорово проголодаться и буквально накинулась на свое карри.

Аластер потыкал вилкой ягненка, но есть не стал.

— В первый раз Тереза сбежала из школы, когда ей было шестнадцать. Тогда она, правда, сама приехала домой и наотрез отказалась возвращаться в школу. Примерно через полгода после того, как она вернулась, она снова сбежала. Тогда мы довольно быстро разыскали ее и убедили вернуться. Когда ей исполнилось восемнадцать, она снова сбежала. В тот раз найти ее оказалось труднее, потому что она уже стала совершеннолетней и полиция не очень стремилась нам помочь. Нам напомнили, что она убегает из дому уже не в первый раз. Нет никаких оснований полагать, будто с ней что-то случилось. На что мы только не шли, чтобы разыскать ее! Даже связались с Национальной службой поиска пропавших без вести; они напечатали ее фотографию в одном журнальчике, который продают на улицах молодые люди…

— Вы имеете в виду «Биг ишью»? — Я как-то не представляла, чтобы Аластер сосредоточенно изучал журнал, продаваемый исключительно бездомными. Я едва не улыбнулась, настолько нелепой получалась картинка. К счастью, мне удалось сохранить невозмутимый вид.

Тем временем он продолжал:

— Пока мы не позвонили в ту организацию, мы даже не знали, сколько народу ежегодно пропадает без вести. Где они все? — с ошеломленным видом спросил он.

Я могла бы ответить: одни предпочитают жить на улице, а другие стали жертвами преступлений. Возможно, часть из них погибла, а некоторым, несмотря ни на что, удалось относительно неплохо устроиться. Но я не перебивала Аластера. Он говорил охотно. Видимо, пытался объяснить, что случилось, не только мне, но и себе самому.

— Потом она вдруг сама вернулась домой — как в первый раз. Оказалось, что она бродила по всей стране с какими-то сектантами, вроде новых хиппи. Они называют себя «ньюэйджерами». Состояние у нее было плачевное; развился жестокий бронхит. Дома она немножко подлечилась, а потом, однажды… все так банально…

Аластер так расстроился, что я закончила за него:

— Вы поругались, и она снова убежала из дому.

— А, она вам рассказывала?

Я покачала головой и поморщилась. Вечно одно и то же!

— В последний раз, когда я видел внучку живой, — с грустью продолжал Аластер, — мы с ней поговорили на повышенных тонах… Сейчас я бы все на свете отдал, лишь бы взять свои слова назад! Я хотел вернуть ее. Тереза была своевольной и недисциплинированной. И все-таки я просто не понимаю, за что кто-то с ней так… Она была такая красивая!

Я попыталась его утешить, сказала, что он не первый, кто испытывает такие чувства после утраты близкого человека. Что ему не следует винить себя в том, что произошло. Терри была уже не ребенком и имела право принимать самостоятельные решения.

— Знаете, ей ведь жилось совсем непросто. — Хотя Аластер выслушал меня не перебивая, не думаю, что мои слова ему помогли. Ему предстояло все пережить самому. — Ее родители развелись, когда ей исполнилось тринадцать. Ни один из них не в состоянии был предложить ей крышу над головой, поэтому она, что вполне естественно, осталась жить у меня. Теперь, по прошествии времени, я понимаю, что она, возможно, чувствовала себя никому не нужной, хотя уверяю вас, она ошибалась! Я старался, мы все старались…