Работа оказалась паршивой; я устроилась официанткой в одной забегаловке, где все жарили во фритюре. Кроме жареной рыбы с картошкой, там готовили еще пудинг из хлебных крошек. Кормились в нашей забегаловке в основном водители-дальнобойщики и рабочие с ближайших строек. Я возвращалась домой вся пропахшая маслом, и жалованье мне положили скудное, зато я часто получала щедрые чаевые. А еще там бесплатно кормили. Правда, есть приходилось дежурные блюда из меню. С работы я выходила вся в пятнах масла и жира, зато экономила на еде.

После смены я ходила из паба в паб, из сквота в сквот, пытаясь отыскать следы Терри. Иногда я набредала на след, оставленный полицейскими. Надо отдать им должное, обычно они меня опережали. Я, правда, сомневалась, удалось ли им узнать что-то, чего не знала я. Никто ничего не мог мне сказать, а ведь обитатели сквотов и пабов скорее станут откровенничать со мной, чем с копами. Я даже к Люси наведалась, но оказалось, что ей нечего мне сообщить. Она познакомилась с Терри случайно и знала о ней так же мало, как и я. Люси тоже устроилась на работу — стала няней и ухаживала за детьми. Жизнь у нее налаживалась. Я порадовалась за нее.

Фитиль не подавал признаков жизни. Его молчание совсем не удивляло меня. Правда, я побывала в его хостеле, и теоретически ему должны были хоть что-то передать. Мне хотелось убедиться, что с ним ничего не случилось; хотелось узнать, что сказали ему полицейские, а он — им. Кроме того, мне хотелось еще расспросить его о Терри. В конце концов, Фитиль был одним из немногих, кроме меня, кто знал ее.

Поэтому как-то вечером после работы я снова пошла к нему в хостел, уселась на каменную ограду у входа и стала ждать. Через несколько минут из здания вышла женщина-сектантка. Разумеется, она улыбалась. Неужели они никогда не перестают улыбаться? Сектантка спросила, что мне нужно. Я ответила, что жду Генри. Она пригласила меня отведать их «вкусного, горячего ужина». Я отказалась. Судя по запаху, доносившемуся из полуподвальной кухни, ужин состоял в основном из капусты.

В конце концов сектантка от меня отвязалась, и я осталась на своей ограде. По правде сказать, сидеть там было тяжело. Камень холодил тело даже сквозь джинсы. Боясь обзавестись геморроем, я подрыгала ногами, стараясь разогнать кровь. Чтобы чем-то занять мысли, я стала составлять список моих любимых фильмов. Хотя занималась я этим не в первый раз, составление мысленного списка заняло довольно много времени. Первым номером, как всегда, у меня значился «Хороший, плохой, злой».

Вечерело, и здешние обитатели мало-помалу стягивались в хостел. Спеша полакомиться вареной капустой, все они проходили мимо меня. Среди них были алкаши, которые складывали у двери пустые бутылки из-под хереса, деклассированная молодежь, наркоманы. Время от времени попадались настоящие психи, которые дергались и закатывали глаза. Фитиля все не было. Когда почти стемнело и я собралась уходить, вдруг заметила, что на тропинке во мраке что-то белеет. Пес Фитиля!

Вскоре и сам Фитиль вынырнул из тени. Я вскочила и чуть не расцеловала его. Не могу сказать, что он ответил мне с таким же пылом.

— Привет, Фран, — сказал он, пытаясь бочком протиснуться мимо меня.

Я сказала, что уже приходила к нему и оставила записку. Читал ли он ее? Фитиль что-то промямлил и снова попытался уйти, но я схватила его за рукав.

— Слушай, неужели ты будешь есть их бурду? Пойдем, я куплю тебе яичницу с жареной картошкой. Деньги у меня есть.

— В кафе с собаками не пускают, — буркнул Фитиль.

— Тогда я куплю нам всем по гамбургеру с лотка — и псу тоже.

Передвижной лоток приехал к хоспису минут десять назад; я следила, как хозяева начинали готовить. Над фургончиком поднимался дым.

— Я целую вечность жду тебя здесь; у меня весь зад онемел, — добавила я.

Он сдался, и мы пошли к лотку. Мы были первыми покупателями за вечер, и еда еще не успела заветриться. Нам с Фитилем я заказала гамбургеры со всем, что положено, а псу — то же самое, только без лука, горчицы и маринованных огурцов.

Закусывали на лавочке под уличным фонарем.

— Ну, как дела, Фитиль? — спросила я, облизывая пальцы.

— Скоро я отсюда сматываюсь, — ответил он. — Думаю, опять отправлюсь путешествовать.

— Тебе велели выметаться?

— Нет, но он им не нравится. — Фитиль ткнул пальцем в своего любимца. Пес успел сожрать свой гамбургер и теперь жадно смотрел на мой. — А мне не нравятся они.

— А как же полицейские? Меня они каждый день достают!

— Я должен отмечаться у них два раза в неделю и жить в их гребаном хостеле. Остальное — не их собачье дело.

Такое положение показалось мне несправедливым. Меня не желают оставить в покое. Чем он-то лучше?

— Ты ведь у нас умная, так? — ответил Фитиль. — Тебя допрашивают, потому что надеются, что ты вспомнишь что-нибудь ценное. Ну а я тупой. Что с меня взять? Вот они и не парятся.

— Фитиль, я ничего не знаю, но пытаюсь узнать.

— Зачем еще? — Он явно заскучал, заерзал на месте. Больше всего ему хотелось встать и уйти.

Я не собиралась рассказывать ему об Аластере, поэтому ответила: