Теплый воздух коснулся его пальцев, и он услышал легкое посвистывание.

Марсия дышала через это!

Он хрипло сказал: «Боже!» — и потряс ее за плечо. Он не хотел дотрагиваться до червя, так как боялся, что повредит ей. Он даже забыл, что сейчас у него преимущество перед ней и он может использовать свой план.

Веки Марсии открылись; ее глаза были бессмысленно вытаращены.

— Вынь это, но осторожно, — сказал Лейн успокаивающе.

Она задрожала. Ее веки закрылись, шея выгнулась назад, лицо исказилось.

Он не мог сказать, выражала ли эта гримаса боль или что–либо другое.

— Этот монстр… что это? — спросил он. — Симбиот? Паразит?

Он подумал о вампирах, о червях, которые внедряются в спящее тело и сосут кровь.

Внезапно Марсия села и протянула свои руки к нему. Он сжал их.

— Что это? — спросил он.

Марсия привлекла его к себе, одновременно поднимая к нему свое лицо.

Из ее открытого рта потянулся червь, его голова направилась к лицу Лейна, маленькие губки сложились в букву «О».

Это был рефлекс. Рефлекс страха заставил Лейна отдернуть руки и отпрыгнуть назад. Он не хотел делать этого, но не мог справиться с собой.

Внезапно Марсия полностью проснулась. Червь целиком выскользнул из ее рта и грудой упал между ее ногами. Здесь он метался какое–то время, прежде чем свернуться кольцами, как змея. Его голова покоилась на бедре Марсии, глаза повернулись к Лейну.

Сомнений не было. Марсия выглядела разочарованной и расстроенной.

Колени Лейна, и так слабые, подогнулись. Однако он собирался исполнить свое намерение, хотя его сердце бешено колотилось в грудной клетке и он с трудом дышал.

Лейн сел позади нее, потому что не хотел быть там, где червь мог коснуться его.

Марсия показала жестом, что он должен вернуться на свою кровать, и они все будут спать. «Несомненно, — подумал он, — она не нашла ничего пугающего в том, что произошло».

Однако Лейн знал, что не сможет отдыхать, пока не получит объяснений. Он взял бумагу и ручку с прикроватного столика и сделал выразительный жест. Марсия пожала плечами и начала рисовать. Лейн наблюдал из–за ее плеча. Ей потребовалось пять листов бумаги, чтобы передать ему нужную информацию.

Глаза Лейна расширились, и он побледнел.

Итак, Марсия была женщиной. Женщиной в том смысле, что она заботилась о яйцах — и временами о младенцах — внутри себя.

И был тут так называемый червь… Так называемый? Как Лейн должен называть его? Он не подходил ни под одну категорию. Это было множество вещей в одной. Это была личинка. Это был плод–яйцо. Это был также отпрыск Марсии, ее плоть и кровь. Но родился, если так можно сказать, не от нее.

Вернее, она родила его, но не была его матерью. Она не была даже одной из его матерей.

Головокружение и неудобство, которые ощущал Лейн, не являлись результатом его плохого самочувствия. Он размышлял мучительно и долго. События развивались слишком стремительно. Он думал неистово, стараясь придать ясность полученной информации, но его мысли только метались туда–сюда ни на чем не задерживаясь.

«Нет причин расстраиваться, — сказал он себе. — В конце концов, разделение животных на два пола — это только один из путей воспроизводства, опробованный на Земле. На планете Марсии Природа — БОГ — предпочла для высших животных другой метод. И только ОН, БОГ, знает, как много других видов воспроизводства существует в других мирах…»

Однако Лейн расстроился.

Этот червь… нет, эта личинка, этот эмбрион, вылупившийся из яйца его вторичной матери… хорошо, назовем его личинкой раз и навсегда, так как позже личинка перевоплотится.

Эта особая личинка будет пребывать в своей теперешней форме до смерти от старости.

Если Марсия не найдет другого взрослого ээлтау.

И если она и этот другой не почувствуют влечение друг к другу.

Затем, согласно рисункам, которые рисовала Марсия, она и ее друг — или любовник — должны будут лечь или сесть вместе. Они будут много ласкаться и целоваться, как и земные мужчина и женщина, хотя на Земле Лейну не польстило бы, если бы его стали называть «Большой Рот».

Затем в отличие от земных обычаев, к союзу должен был присоединиться третий, чтобы сформировать желанный, совершенно необходимый и вечный треугольник.

Личинка, бессмысленно повинуясь своим инстинктам, ласкаемая обоими, должна будет погрузить свой хвост сначала в глотку одного из двух ээлтау; тогда внутри тела любовника откроется мясистый клапан, принимая скользкое тело личинки. Кончик личинки коснется яичника хозяина. Личинка, как электрический угорь, выбросит слабый заряд электротока. Один из ээлтау придет в экстаз, яичник выдаст яйцо, размеры которого окажутся не больше, чем поставленная ручкой точка. Оно исчезнет в открытом кончике хвоста личинки, и она начнет свое путешествие к центру тела, подгоняемая ресничками и сокращениями мускулов.