Шрифт:
– Рисуй заново.
Фыркаю и отворачиваюсь.
– И слезай со стола. Ваши пятые точки не оставляют никакого простора для воображения.
– Не понял?
– Лист помнешь!
Скрипнув зубами, спрыгиваю, пододвигаю ногой табуретку и снова склоняюсь над листом бумаги.
– Вот! Это – река. Ясно?
– Почему квадратная?
– Она не квадратная, просто так загибается. Примерно.
– Ладно. Река.
– Это – лес.
– Скорее, щетина.
– Убью.
– Уже. Своим творчеством. Ладно, что дальше?
– Гр-р-р-р…
– Не рычи, поверь, быстрее от этого я от тебя не отстану.
– А мы сразу пойдем искать семью Феди? – сонно интересуется гоблин и зевает.
– Да, только убери ногу с листа, – зло отвечает Аид.
– Только без меня! – на всякий случай говорю громко и четко. – У меня тут контракт, работа, слушатели, гастроли.
– Тебя что-то заносит, – сообщает Аид скептически. – И вообще, темно уже. Где свеча?
– Ты ее на пол уронил.
– Ну извини!
– Не извиню! Где эти троллевы спички?
– У Феди.
– Дай сюда! – говорим хором.
Так, спокойно. Надо успокоиться. Вдох, вы-ыдох. Вдох.
– Ну и какого хрена ты смотришь на меня, как на клопа с претензиями? – скриплю клыками и стараюсь сдерживаться из последних сил.
– Ты очень точно сейчас себя описал. Ладно. Считай, что я пережил щетину леса и квадрат реки. Что дальше?
– Горы.
– И почему, интересно, я не удивлен?
– Теперь-то что не так?!
– Они у тебя как грудь у девушки. Нежные, овальные и с пипочками.
Все. Я его точно убью!
– Это так и есть! Они такой формы! А это – холмы!
– Представляю, как я буду демонстрировать рисунок крестьянам, прося показать, где именно находится волосатая грудь.
– Это лес! В горах он тоже есть.
– Меня повесят на ближайшем дереве как извращенца.
– Вот тут, у основания гор – пещера! В бору!
– О нет, мои глаза!
– Я смотрю, к тебе вернулось хорошее настроение. – Я уже на грани нервного срыва.
– Ну да. Я понял: не все в моей жизни было так уж плохо. У тебя детство еще покруче моего.
– Ты мое детство не трогай!
– Ой, а Федя знает, где это.
Тяжело дышим, хватаем друг друга за грудки и застываем у стола. У меня на руках и лице – чернила, в кулаке зажато сломанное перо. Аид довольно скалится и щурит заплывающие от синяков глаза. Переводим взгляды на гоблина, с восторгом изучающего измятый кусок бумаги.
– Я помню, помню! Это недалеко. Три дня пути! Я помню!
– Вот, – отпускаю эльфа. И на всякий случай отхожу к постели. – А ты говорил – непонятно. Даже гоблин понял!
– Он там был, вот и догадался с двадцатой попытки.
– Вот бери его и вали туда, раз такой умный.
– И уйду! Но чтобы ты через неделю был тут, понял?
– Зачем это? – выгибаю дугой бровь.
– Ты от меня так просто не отделаешься, – с ангельским видом сообщает эта сволота.
– Так мы еще вернемся? – наивно уточняет гоблин со стола.
– Нет! – Это рявкаем мы оба.
А потом я снова рисую, поясняя маршрут. Аид тащит снизу еду и вино, которое повар отдает с видом мученика. А гоблин засыпает прямо на столе, перетащив перед этим на него подушку. Ну еще бы. Ведь на столе стоят еда и вино.
Просыпаемся только к полудню, и я тут же вызываюсь проводить обоих до ворот. Аид, впечатленный моей услужливостью, долго щупает мне лоб. Я героически сдерживаюсь и не добавляю ему синяков. А в три часа дня уже машу рукой двум маленьким фигуркам, вышедшим за ворота города и пустившимся в долгое и, надеюсь, опасное путешествие за дружбой.
Все. Свобода! Наконец-то, наконец-то я – одинокий бард, бросающий вызов миру.
Ура-а-а!
Насвистывая себе под нос ненавязчивый мотивчик, я разворачиваюсь и, сунув руки в карманы куртки, отправляюсь гулять по городу, разглядывая при этом витрины магазинов и прикидывая, как именно проведу ближайшие пять дней.
Глава 18
Жизнь прекрасна!
Я молод, красив, одинок и талантлив. И у меня нет никаких обязательств ни перед родными, ни перед работодателем, ни перед кем! Что хочу, то и творю. Куда хочу, туда и иду. Проходящие мимо существа с их серыми лицами, серой одеждой и тоской в глазах вызывают лишь смех и желание подразнить.
Что у тебя? Обхамил продавец? А ты ему его же товаром в лицо запустить не пробовал?
Избей рыбака его же рыбой и запусти тортом в нос пекарю, а не бреди уныло домой, то и дело огрызаясь на окружающих.