Дальше мне продолжить не дают. Зато дают в глаз тухлым помидором. Я прямо поражаюсь: вокруг ни одной лавки с овощами. Или все горожане носят в авоськах тухлые овощи специально для таких вот случаев? Сжимаю зубы и упрямо пою дальше:

Меткий бросок огурца сбивает меня в фонтан. Пока вылезаю – слушатели разбегаются от озверевшего гоблина, который понимает, что больше денежек ему не дадут.

– Давай руку.

Сижу, обтекаю. Вокруг плавает всякий мусор. Смотрю на Аида:

– Все было настолько плохо?

Меня рывком вытаскивают из воды и отходят назад, наблюдая, как я выжимаю рубашку.

– Ну не то чтобы очень. Но лютиками ты их убил.

– Вот ведь… это первая песня, которую я сочинил и исполнил перед темными эльфами.

– И как же ты выжил?! – Бровь Аида поднимается вверх.

– Мне хотели вырезать язык и сломать пальцы. Я ведь еще себе на гитаре аккомпанировал. Но отец вступился.

– Считай, тебе крупно повезло.

– Да как сказать. Он мне тогда заявил, что в следующий раз, если услышит непонятные звуки из моей спальни, придет и сам все пальцы переломает, а заодно и уши оторвет.

– Ясно.

– Н-да. А потом меня решили женить. Ну и я сбежал.

– Сочувствую.

– А вот вы, светлые, женитесь только по любви? Или тебе тоже невесту выбирают?

Неспешно идем по городу, приглядываем таверну. Гоблин прыгает рядом, прижимая к груди сапог с деньгами, – он сейчас абсолютно счастливый.

– У нас эльфа сама выбирает себе мужа. А каждый эльф счастлив жениться на светлой деве, – отвечает Аид.

– То есть права голоса вы не имеете. Смотри-ка, прямо как мы.

Аид качает головой:

– Ты не понимаешь. Эльфийки, они… они…

– Избалованные самовлюбленные эгоистки, запертые в светлом лесу ради воспроизводства потомства. Я в курсе.

– Знаешь, когда-нибудь я тебя убью.

– Попробуй.

– Прирежу во сне. Апчхи! А еще лучше натравлю Федю.

Меня пробирает дрожь.

– Ясно, понял. Ваши эльфочки – ангелы, спустившиеся в наш грешный мир. Кто я такой, чтобы о них судить. Наверняка один взгляд перворожденной заставляет сердце и другие части тела мужчин трепетать от наслаждения.

Мне дают в ухо и оставляют в гордом одиночестве.

Сижу на мостовой, хмуро смотрю Аиду вслед и грожу кулаком. Тоже мне, простых шуток не понимает! Не понял, вы куда это собрались? А я?!

Мы находим, где переночевать! Так как денег у нас немного, мы останавливаемся в ночлежке. Это такое помещение, расположенное ниже уровня земли, без окон и с очень спертым воздухом. Там навалены старые матрацы и все спят чуть ли не друг на друге. Передвигаться по такому помещению можно только очень осторожно, постоянно рискуя отдавить кому-нибудь что-нибудь ценное.

– Так, ладно. Сколько с нас за ночь?

– Три медяка с рыла. – Грязный вонючий тролль усиленно ковыряет в носу и спокойно ожидает нашего ответа.

– А не жирно будет?

– Не хочешь – вали, ищи, где дешевле.

Рычу, сжимаю в руке рукоять ножа. Эльф в это время пытается вытащить из сапога деньги. У него трудности. Федя наотрез отказывается расставаться даже с одной монеткой, гоблин искренне уверен, что это он сам все заработал.

– Федя, нам надо оплатить ночлег.

– Феде здесь не нравится!

– На улице спать еще хуже. Там дождь и холодный ветер!

– Федя богатый, Федя будет спать на кровати во дворце!

– Тут нет дворца.

– Тогда в самой красивой комнате! – Гоблин хмурится.

– Но так у нас быстро кончатся деньги.

– Федя еще заработает. Фтор будет орать, а Федя собирать. – И в меня тыкают пальцем.

Чего я буду делать? Отворачиваюсь от тролля, пронзаю гоблина убийственным взглядом. Мне клыкасто улыбаются.

– Аид, отойди-ка, я сейчас сам с ним поговорю.