«Раз начал, закончу».

Антикварную лавку я нашел быстро, но так как она находилась в здании, стоявшем на оживленном перекрестке, то мне пришлось отогнать машину дальше, а затем вернуться обратно пешком. Судя по чистым тротуарам и блестевшим на солнце витринам магазинов, было ясно, что это квартал людей со средним достатком. Еще издали я увидел топчущегося у антикварного магазина мальчишку. Подойдя к нему, остановился. Это был плотно сбитый паренек, лет четырнадцати – пятнадцати, с грустными, как у потерявшегося щенка, глазами. В них читался вопрос: что надо, мистер?

– Привет, парень!

– Здравствуйте, мистер! – не слишком бодро ответил тот на мое приветствие. – Вы покупатель?

– А ты продавец? – вопросом на вопрос ответил я.

– Э… Был продавцом, пока хозяин был жив. Теперь даже не знаю…

– Зато я знаю. Антиквар… э… Морис Лепье завещал мне свой магазин.

– Вам?! Я вас… совсем другим представлял. Как… хозяина. Пожилым. А вы… молодой и здоровый, как… Гм!

– Ну, чего замолк! Продолжай!

– Извините меня, что не так скажу. Вы больше похожи… на бандита. Вы не обиделись?! Эх! Зря я это сказал! Хозяин всегда мне говорил, да и отец постоянно твердит: твой язык – твой враг.

– Ты где гангстеров видел? Или книжек начитался?!

– Если бы книжки… Отец магазин скобяных изделий держит, вот к нему и приходят… за платой.

– Не любишь их?

– А кто их любит? Сволочи они! Отца, знаете, как сильно однажды побили?!

– Гм! Ладно. Держи ключи.

Тот открыл магазин и только хотел переступить порог, как в последнюю секунду вдруг замешкался, а затем сделал шаг в сторону, придерживая дверь.

– Ты чего дергаешься? Привидение увидел? – поинтересовался я странными маневрами продавца.

– Нет! Просто вы теперь хозяин! Это ваш магазин и вы должны… первым войти.

– Уговорил.

Ступив через порог, я оказался в полумраке, но не успели мои глаза к нему привыкнуть, как загорелся свет. Сам магазин представлял собой большое помещение, формой напоминающее прямоугольник. Вдоль длинных глухих стен стояли стеклянные витрины, а над ними висели полки. Под стеклом хранились ценные и мелкие предметы антиквариата, а на полках и на полу стояли и лежали более крупные вещи. Но так было раньше. Сейчас везде царил беспорядок и разгром. Часть предметов была сдвинута или опрокинута; в двух местах пол был усеян осколками битого стекла и фарфора. Две витрины были разбиты и пусты. Пока я смотрел на погром, из-за моей спины время от времени раздавались горестные вздохи мальчишки. Пробежавшись глазами по китайским вазам и статуэткам из фарфора и фаянса, мазнув быстрым взглядом по картинам и по коллекции старинного оружия, я прошел вглубь помещения к старинной конторке. Ящики стола были выдвинуты, бумаги разбросаны, а у большого и массивного на вид сейфа, стоящего рядом со столом, дверца была распахнута настежь.

«Здесь тоже, старый козел, искал. Ничего-ничего. Свое ты уже нашел, – подумал я с чувством удовлетворенного злорадства.

Чисто автоматически собрал в стопку разбросанные по столу бумаги, затем задвинул ящики стола. Заглянул в сейф. Тот был пуст. Больше смотреть было нечего. Развернувшись, я обнаружил за своей спиной мальчишку – продавца со страдальческим выражением лица. Он так сильно переживал разгром магазина, будто тот был его собственностью.

– Что скажешь?

– Они часть сервиза разбили. Фарфор. Германия. И медальоны пропали. Один из них был очень красивый. Сделан был не в виде сердечка или кружка, а в виде фигурки. Ангелочка с луком. Амур. Китайскую вазу…

– Об этом потом. Ты вести дела в магазине сможешь?

– Я?! Что вы, сэр! Нет! Я ничего не знаю! Все расчеты и дела с покупателями вел хозяин!

– Как тебя зовут?!

– Джон Брайт, сэр!

– Ты сколько времени работаешь в магазине, Джонни?

– Полтора года, сэр.

– Что это? – я ткнул пальцем на полку, где стояло несколько лакированных шкатулок, инкрустированных костью и перламутром.

– Шкатулка. Китай. Приблизительно восемнадцатый век. У хозяина в одном из каталогов она есть, поэтому нетрудно доказать ее подлинность. К тому же, судя по инкрустации…

– Стоп! Ты мне лучше скажи, сколько она стоит?

Мальчишка, до этого бойко рассказывающий, вдруг неожиданно замялся. Нетрудно было догадаться, чего он испугался, и я решил его успокоить:

– Слушай, приятель, мне не она нужна, а ее цена. Просто цена.

– Сто пятьдесят долларов, сэр. Правда, тут все зависит от покупателя. Знаток знает ее цену, а человеку со стороны можно и за двести монет продать.

– Почему не за триста?

– Совесть надо иметь, – неожиданно заявил он мне с назидательной ноткой.

– Совесть, говоришь?! – я весело рассмеялся, настолько забавным мне показался его менторский тон. – Ладно. Приведи здесь все в порядок, совестливый, и торгуй! Я пойду! У меня своих дел хватает.

Важный вид мгновенно исчез с его лица, и на нем снова проступило растерянное выражение ребенка.

– Сэр! Я не справлюсь! Я не так много знаю! И деньги…

– Не маленький! Разберешься!

– Подождите, сэр! Сегодня должны прийти два клиента! Один за китайской вазой…

– Сколько стоит эта китайская ваза?