– Почему?

– Мне казалось, последний мой разговор с вашей... м-м-м... организацией не обрадовал вас.

– Да, не обрадовал, - ровным голосом подтвердил Еншая.
– Мягкосердечным вас не назовёшь. Я слышал, вас прозвали Белой Петлёй. Любите вешать людей на белом шнурке.

– Я не рад этому прозвищу.

– Почему же нашего человека вы просто не повесили? К чему это варварство?

– А я его и повесил. Но надо было его вам вернуть. Малость переборщил, согласен, - Гайжан виновато улыбнулся.
– Тут я должен извиниться. У меня тогда был сложный период. Я потерял много людей в одном неудачном деле. Настроение было скверное.

Еншая прекрасно понимал неискренность этих слов. Пират никогда не действовал по настроению, это было ясное сообщение: "со мной шутки плохи".

Скрепя досками палубы, мимо протопал коренастый матрос с мотком верёвки на плече, справа моряки подтягивали парус, вёсла за бортом взлетали и опускались, взлетали и опускались.

– Вижу, вас сильно задел мой поступок, - Гайжан поправил шейный платок и плавно провёл рукой по планширю фальшборта, будто сметая пыль.

– Это так, но вы живы.

– Мне показалось, или я слышу угрозу?
– триерарх повернулся к собеседнику. На лице его светилась вежливая улыбка, и только ледяные глаза не вязались с ней и с мягким тоном.

– Я не угрожаю, а действую - если необходимо. Вы думаете, флоту Ассулта неизвестны ваши тайные бухты? Думаете, имея желание, тяжело снарядить пару квадрирем, выследить вас и потопить? Сказать вам, где вы были месяц назад? В каких водах плавали, где продали товар?
– Еншая в немалой степени блефовал, но слова его не шли так уж сильно вразрез с истиной.

Гайжан склонил голову набок, обаятельная улыбка не сходила с лица:

– И почему это флоту гоняться именно за мной? Нас таких много.

– Желания гоняться за вами нет, но оно могло бы появиться. В море вы многое можете, а я могу многое на берегу.

Триерарх задумался, по лицу его едва зримо скользнуло негодование, но тотчас вернулась дежурная улыбка:

– Нам лучше пройти в мой навес и продолжить беседу там. Луна никуда не денется.

На корме всех судов устанавливают небольшой навес, однако Гайжан предпочёл заменить его капитальной надстройкой с единственным окном в потолке. Внутри освещённое двумя масляными лампами помещение выглядело вполне уютно. Все предметы находились строго на своих местах, беспорядка хозяин однозначно не терпел. Деревянную панель напротив двери занимала по-настоящему большая карта, под ней разместился сундук. Левее поблёскивали четыре абордажных ножа и короткий меч, прилаженные к стене изящными креплениями.

Еншая остановился напротив висящего на стене изображения битвы Горящей воды. Искусному художнику очень хорошо удалось передать масштаб крупнейшего морского сражения между Ассултом и Бактуном. Саму воду рассмотреть удавалось с большим трудом: повсюду горели корабли, заполняющие пространство между ними обломки также пылали. Сквозь огонь просматривались мелкие фигурки людей, и воображение мигом дорисовывало ужас в их глазах. И всё это венчал пламенеющий над морем закат.

Сбоку замер Гайжан, скрестив руки на груди и нацепив задумчивый вариант улыбки:

– Он слегка перебрал с пламенем, но суть передал верно.

– Откуда вы знаете?

– Мой дед участвовал в этом сражении. Он был выдающимся триерархом. Картина мне досталась от него, вместе с перстнем.

Еншая пристальнее посмотрел на триерарха. На вид пирату можно было дать под сорок, хотя на самом деле ему не так давно перевалило за тридцать. В жёстком окружении годы быстрее старят человека.

– Почему же вы не служите на флоте, как ваши предки?

Гайжан грустно улыбнулся и жестом пригласил гостя разделить с ним ужин. Еншая одним плавным движением переместился на ложе и устроился там: локоть упёрся в подушки, пальцы переплелись в замок.

Триерарх разлил вино из кувшина по чашам.

– Моя бабка была родом из Бактуна. Кто-то донёс на деда. Люди тогдашнего наварха принялись копать. При желании многие поступки можно трактовать как предательство. Деда осудили и казнили. Так мой отец, а потом и я, стали...

– Пиратами, - закончил Еншая.

– Свободными моряками, - с улыбкой поправил триерарх.
– Отец плавал больше двадцати лет, пока его не потопили у островов Таслих.

Гость и радушный хозяин прервались и пять минут посвятили трапезе. Низкий столик, втиснутый между двумя ложами, предлагал на выбор оливки, вареное мясо кальмара, креветки и запечённого без каких-либо специй губана. Воздух пропитался запахом лимона, что ещё больше подстёгивало аппетит.

Попробовав всего по чуть-чуть, Еншая пригубил вино:

– Ум-м-м... Интересный букет.

– Ах! Лусолское. Вина из Фахила и Маюжи нынче испортились. Зазнались, мешают лишнее. А это вино небольшого виноградника Лусола. О нём мало кто знает. Один из немногих продуктов, которые я покупаю, - Гайжан засмеялся и слегка покачал чашу в руке.

Еншая давно смог всецело проникнуть в переживания пирата, но Взгляд пока не давал ничего важного - настороженность, лёгкое недовольство, живой интерес. Позой же Гайжан выражал расслабленность и даже праздность. Он возлежал на ложе, согнув одну ногу в колене, положив сверху руку и изящно удерживая двумя пальцами чашу с вином.