Шрифт:
И еще забавная вещь: вырвавшись из форосского плена и еще ни в чем толком не разобравшись, Горбачев назначил этого самого Моисеева министром обороны СССР вместо арестованного Язова. И только энергичный протест Ельцина сорвал это странное назначение.
Часто говорят, что главная отличительная черта России – это всегдашний бардак. Но такого страшного бардака, как бардак с ядерным оружием в августовские дни 1991 года, по-видимому, в ее истории не бывало никогда.
Мосты сожжены
Степанков и Лисов на основе материалов следствия описывают, какими были для заговорщиков, собравшихся в Кремле, последние часы 18 августа 1991 года:
«Почти все было готово к действу. Задерживался лишь Янаев. Наконец он вошел в кабинет хмельной, прыгающей походкой. «Мы тут сидим, важные дела обсуждаем, а вице-президент где-то гуляет», – с театральной укоризной сказал Павлов, который сам задержался и тоже был навеселе».
В 22-15 вернулась делегация из Крыма. Из допроса Язова:
« – … Зашли с шумом Шенин, Бакланов, Болдин, Плеханов и с ними начальник личной охраны президента Медведев (вот и этот здесь оказался! – О.М.) Все под хмельком. Расселись и стали по порядку рассказывать. Первым Шенин…».
В этот момент еще можно было дать задний ход, отказаться от путча. «Сдать» «крымских визитеров» – это, мол, все их личная инициатива, а мы тут не при чем. «Визитеры» уловили такую возможность и поспешили ее предотвратить: да, мы «засветились», и если сейчас разойдемся ни с чем, «то мы на плаху, а вы – чистенькие» (эти их слова – в пересказе Язова).
Расходиться ни с чем никто, однако, не собирался. Все принялись уговаривать Янаева, чтобы он подписал указ о возложении на себя обязанностей президента. Тот «кобенился», набивал себе цену: «Я этот указ подписывать не буду».
Более того, принялся делать реверансы в сторону своего «друга» Горбачева: он, дескать, «должен вернуться после того, как отдохнет, поправится, придет в себя».
Наконец, честно признался, что он «не чувствует себя ни морально, ни по квалификации готовым к выполнению этих обязанностей».
Однако друганы-заговорщики не отступали. По их словам, все заботы по управлению государством возьмет на себя ГКЧП, а Янаеву останется только подмахивать указы. При этом поддакивали упирающемуся вице-президенту: если Горбачев поправится, он, конечно, вернется к исполнению своих обязанностей, какие тут могут быть сомнения. Хотя все прекрасно знали, что Горбачев в полном здравии, никакой «поправки» ему не требуется.
В общем, это был цирк. Наконец уломали горбачевского «преемника»:
« – Подписывайте, Геннадий Иванович – мягко сказал Крючков.
Янаев потянулся за пером.
Под Указом появилась его нерешительная, выдающая дрожанье рук (все то же дрожанье рук! – О.М.) подпись.
Цена этого робкого росчерка была огромной. Он зафиксировал захват власти.
Мосты были сожжены».
После этого принялись подписывать бумаги, которые завтра утром будут опубликованы – «Заявление Советского руководства», «Обращение к советскому народу», «Постановление ГКЧП №1».
Под конец Крючков предложил интернировать «некоторых» лидеров демократического движения: мол, составлен список, в котором более десятка человек. На самом деле в крючковском списке было уже 70–75 фамилий. Что ж, формально это и есть «более десятка».
– Тысячу надо! – зашумел Павлов.
Как известно, многие граждане во хмелю становятся особенно буйными и агрессивными. Хочется куда-то бежать и кому-то «бить морду».
Самолет Ельцина собирались сбить?
Между тем Ельцин этот тревожный, этот критический для страны день проводил в Казахстане. Подписывалось соглашение между двумя республиками. После официальной части – неофициальная, отдых. Теннис. Поездка по живописным окрестностям Алма-Аты. Посещение конезавода, где для гостей устроили соревнование всадников. Обязательный пункт такого рода программ – знакомство с знаменитым высокогорным катком Медео…
Ельцин, как водится, искупался в ледяной горной речке.