Шрифт:
На коньках каталися с горки там или как — его сбили, упал, головой саданулся. Я пришла — он лежит без сознания. Вызвала скорую помощь. Трое суток сидела возле кровати, пока пришёл в сознание. Были судороги… ( плачет)…Стало легче — значит, «возле кровати вы больше не можете сидеть — езжайте домой»… У него появилась озлобленность, потому что отца-то нет, как говорится, и его шпуняли в школе. Он говорит: «Мы в классе мстили всем учителям, всем». Говорит: «Если нам делали замечания, хамски к нам относились — и мы к ним так же точно хамски». К одному только учителю… Вот любил очень Гошу — это преподаватель истории. Так они его звали все, «Гоша». Ну, у него на четвёрки учился.
И так жизнь продолжалася…
А потом к Олимпиаде строят у нас большой дом. И наш посёлок заселяют кэ-гэ-бэ. Все молодые. Были некоторые постарше, но те уже были с семьями. А так набирали с московского Кремля с полка, с Кубинки, с Чехова — с воинских частей, которые были связаны.
В посёлке мы знали всех поимённо, за все семьи знали — у кого сколько детей, всё на свете…
И, значит, совпало так, что ребёнку исполнилось десять лет — а я в тот день не работала. Как-то так получилось. И — я ж мать, тоже хочется же ребёнку… Я говорю: «Сынок, пригласи своих друзей, будет день рождения». Сделала столик: тюряшечку, салатик, водички… Пришло шесть человек ребят — они посидели, довольные — ну, а мы на кухне взрослые. Я жила с соседкой с Людой, пришла её тётка, дядька пришёл, моя подруга пришла Тамара Гавриловна. Мы детей проводили в восемь часов, а сами дальше сидим отдыхаем.
Посидели до одиннадцати часов, я вышла с моей соседкой — тётку проводить вместе с этим с мужем с её. Выходим с подъезда. Тётя Зоя: «Галь, до свидания, дай бог тебе здоровья…»
И из-за угла выходит молодой человек. Который работает в кэгэбэ.
Я его знаю как облупленного. Я знаю, что он женат. Я знаю, что у него есть ребёнок. Я знаю всё. Потому что вот мы работали — вот у нас стоял корпус. Вот здесь была проходная. А ихний объект находился вот тут. Спецобъект. Он работал там… связан был с электричеством, скажем культурно. И они со спецобъекта всегда звонили у нас заказывали. И приходили кушать. Так что мы знали про всех от и до.
Он выходит и говорит: «О! Галина Тарасна! привет! Что у тя за гулянка?»
Я говорю: «Да ничего, вот сыну сегодня десять лет…»
Он к вам обращается по имени-отчеству?
Ну, он моложе от меня, во-первых, на восемь лет…
«О, как хорошо», — то-пятое-десятое…
Я говорю: «Вот вышла провожать».
Ну — «до свиданья — до свиданья». Все пошли своей стороной — я пошла к себе домой. Пришла — посуда: надо помыть. Начала мыть посуду — звонок в дверь…
Третий день
I. Повесть о трех мужьях, или Неоконченная симфония (продолжение). Второй муж
Открываю — стоит молодой человек.
Я говорю: «Ты чего сюда пришёл?»
«А дома делать нечего… У тебя гости были — значит, надо посуду помыть?»
«Ген, — говорю, — у меня мыть посуду не надо. Иди домой».
«Нет-нет, я тебе помогу: я просто уважаю тебя как человека…»
Я говорю: «Иди к жене».
«У меня жены дома нету».
«А где она у тебя?»
«Она у меня уехала в Харьков».
Я говорю: «А что такое случилось?..»
В общем… оказывается, родилась у него дочка — и дочка родилась с в ивихом бёдер. И были наложены распорки. А там, где её бабушка жила, — там была клиника специальная. И жена, чтобы ей было легче и удобней, она молодого мужа бросила и туда поехала.
Я говорю: «Ну, не знаю… Зачем ты туда её отправил? Ты здесь один пьёшь, отдыхаешь, гуляешь…»
Он говорит: «А чё мне делать?»
Ну а действительно — молодой человек: чтоему делать?
Помыл посуду, я говорю: «У нас не может быть никаких отношений — у тебя ребёнок больной… Забери, — говорю, — свою жену с Харькова».
«Нет, она сюда не приедет».
Я говорю: «Ну это дело твоё. До свиданья».
Ушёл.
Но я знала, конечно, что он придёт ещё. Ну чего, в самом деле — он здесь, она там…
И на восьмое марта в ящике нахожу: «Галина Тарасовна, встретимся через 24 часа. Твой уважаемый Д. Г. А.»
У меня до сих пор лежит открыточка…
Потом узнало начальство его, Комаровский. Вызывают меня на переговоры. Выхожу — сидят на лавочке: раз, два, три — три начальника.
Они вас позвали на улицу?
Ну не в столовой же разговаривать…
Они сидят — а вы перед ними стоите?
Нет, они очень уважаемые. Меня посадили. И начинает — культурно, вежливо:
«Ну, Галина Тарасовна, как поживаешь?»