Шрифт:
Логично?.. Логично. Да не совсем.
Хромала логика. А почему? Да потому что Ремезов не просто знал Жмыхова по Кирову, тот еще и работал на него. Потому Эдик и доверил ему ответственный пост, не зная, что Жмыхов — засланный казачок. Это первая трещина в логике. Но ее можно было склеить. Хотя бы суждением о том, что Насте верить нельзя: для нее соврать — что в платок высморкаться. Только склейка эта казалась мне слишком хлипкой. >
И еще одна нестыковка. Почему Шептулин, после того, как искалечил Альберта, еще два с половиной года работал на Ремезова? Если бы он действительно так поступил, то не стал бы Эдик держать его при себе. И это как минимум. А как максимум его бы самого вывезли в лес и закопали. Что, в общем-то, и произошло. Кстати говоря, с подачи Жмыхова. Но почему он тогда тянул с местью почти три года?..
Я пытался найти ответ на этот вопрос, когда впереди показались габаритные огоньки.
Глава двадцать первая
На обочине сиротливо стоял «КамАЗ» с фургоном, кабина у машины поднята. Похоже, водитель копался с мотором, пока не появились мы.
А машина у нас, понятно дело, необычная. К тому же я включил мигалки, когда Иван стал замедлять ход.
Водитель вышел нам навстречу, торопливо вытирая тряпкой измазанные руки. Выражение лица растерянное, озадаченное. Взрослый уже мужик, опытный как по части жизненных, так и питейных ситуаций — о последнем свидетельствовало большое пивное брюхо. Он чувствовал, что встреча с милицией в столь поздний час ничего хорошего ему не сулит.
Вышел из машины. В гражданке я, а представитель патрульно-постовой службы при исполнении должен быть в форме. Но ведь я мог быть оперуполномоченным уголовного розыска, а они почти всегда ходят в гражданке.
— Мужик, до Кирова не подбросишь? — командным голосом спросил я.
— Э-э… Турбокомпрессору меня навернулся, — развел руками водитель.
— Жаль.
Я сел в машину, и мы поехали дальше, хотя давно уже пора было бросить «уазик».
— Я не понял, а мы что, сами в Киров не до-едем? — с искренним удивлением спросил Иван.
— Нас перехватят на ближайшем посту, — скорбно посмотрел на него я.
— Ну-у… Да, перехватят…
— Если раньше не догонят.
— А из Кирова куда? В Москву?
— Не хотелось бы.
— Почему?
— Потому что в федеральный розыск нас объявят. Попробуй потом докажи, что ты не верблюд.
— Я не похож на верблюда.
— Да, но доказать это будет непросто… Обратно поедем. С Настей надо разобраться. Если она заявление заберет, то с нас снимут обвинение. Ведь в убийстве же мы не признавались…
— Не признавались.
— Остается только кража. Которой не было.
— Вот! И Алина скажет, что мы вместе с Настей к ней домой пошли!
Иван так обрадовался возможной встрече с Алиной, что стал разворачиваться. И мне пришлось осадить его:
— Куда? Дальше давай! Обратно на своих двоих пойдем!
Спустя время мы съехали на обочину, пропустили следующую за нами старенькую «Волгу», затем развернули машину поперек дороги. Со стороны это должно было выглядеть так — мы перегородили этой машине путь, и водителю ничего не оставалось, как взять нас с собой. На «Волге» мы и уехали в Киров. Там пусть нас теперь и разыскивают.
На самом же деле обратно мы отправились пешком. И тут же нам пришлось сойти с дороги, спрятаться в низине за обочиной, чтобы нас не заметили из проезжающей мимо машины. Никак нельзя нам сейчас светиться.
Не было с нами нашего славного кемпера. Сколько проблем решилось бы с… Это и колеса, и крыша над головой, и душ можно было бы принять, и в чистое переодеться. И от ужина бы я сейчас не отказался, а еще хорошо пивка было бы попить… Да, много мы потеряли из-за той авантюры, в которую втянула нас Настя. И не свободны мы уже, потому что нас разыскивает милиция. А если свободны, то условно. =
Машина проехала мимо, и мы снова вышли на дорогу.
— Далеко идти? — спросил Иван.
— И ты на километраж не смотрел?
— Нет.
— Плохой из тебя сыщик. Но ты уже учишься… Девять километров до Некрасова.
— Не так уж и много! — бодро отозвался Иван.
— Это если идти к любимой женщине…
— А разве Настя не любимая?
— Хочешь забрать себе? — насмешливо спросил я.
— Не! Я Алину на нее не променяю!
— А я что, меняться предлагаю?
— Э-э… Все равно бы не поменялся. Стерва она!
— А Алина?
— Ну-у… Но ее-то я люблю!
— А она?
— И она себя любит.
Я бы засмеялся, если бы это было шуткой, но Иван сказал об этом со всей своей простодушной серьезностью. Хоть стой, хоть падай.
— А тебя любит?
— Да, сказала, что любит… Я ей еще тогда понравился, ну, помнишь, нашу с ней встречу. Машина у нее сломалась…
— Мне тоже так показалось, что ты ей понравился… Значит, любовь у вас.
— Нуда, любовь! А ты что, не понял? — с глуповатой насмешкой глянул на меня Иван.