К своему удивлению, слышу, как где-то невдалеке играет гармошка. Вот здорово, бьют зенитки, а тут кто-то навеселе, вот что значит привычка. На улице пусто, спросить, что происходит, не у кого. Наконец около одного из домов встретил старушку, которая обратилась ко мне со словами: «Сынок, родненький ты мой, первый, кого я сегодня вижу, дай поцелую тебя – радость-то какая, только что по радио сообщили: война кончилась!» Теперь ясно, почему бьют зенитки и играет гармошка. Наконец-то дождались! Все! Войне конец! Стою, словно одурманенный, не зная, что предпринять.

От радости хотелось петь, стрелять, целовать всех подряд. Расстаюсь со старушкой и бегом к Саше – надо обрадовать и его. Встретил его у хозяйского дома. Он уже знает. Обнимаемся, поздравляем друг друга с Победой. От радости увлажнились глаза. Было уже не до сна. Его как рукой сняло. От вечернего дождя остались только лужи. Чистый небосклон и показавшиеся лучи восходящего солнца предвещали хороший солнечный день. Сразу захотелось быть сейчас с теми, с кем пришлось воевать ради Победы. Вспомнились погибшие товарищи, мечтавшие дожить до конца войны, особенно те, кто погиб незадолго до ее конца. Стало жаль, что не удалось улететь вчера вместе с первыми двумя эскадрильями. Всем вместе было бы приятнее узнать о Победе. Надо срочно идти на аэродром – узнать, есть ли разрешение на вылет. На улице стал появляться народ. У всех повеселели лица. Почти каждый встречный, глядя на тебя, одетого в военную форму, приветливо улыбался, говорил приветственные слова, жал руки. Женщины, в большинстве пожилые, обнимали и целовали. Такого ликования народа мне больше не пришлось видеть.

В радостном настроении мы с Сашей пришли в штаб перелетной комендатуры. Там нас ошарашили: «Сегодня никаких перелетов не будет. Пришло сообщение: по всей стране объявлен выходной день. А раз так, то какие могут быть полеты?» Постепенно собралась вся эскадрилья. Все ждут моего командирского слова. Пока молчу, рассчитываю на изменение обстановки. Решил зайти к дежурному по перелетам и уточнить относительно вылета группы. Не узнав ничего нового, дал команду летчикам отдыхать до завтрашнего дня, предварительно предупредив: «Не забываться, горилки много не пить, быть со мной на постоянной связи. Не исключено, что от дежурного может поступить команда на вылет».

В Бердичеве я находился впервые. Решил побродить по городу. Наиболее посещаемым местом был тогда рынок. Там можно было приобрести что-либо без карточек и узнать новости. С него я и начал. Не успел я с ним ознакомиться, как ко мне подошла женщина и спросила: «Вы не с аэродрома будете?» – «Да», – ответил я. «Вот за тем углом стоит машина и собирает каких-то летчиков. Им срочно надо летать. Если вы из них, идите и узнайте, может, и вам туда надо». Быстро, едва не бегом, направляюсь к машине.

За углом действительно стояла автомашина, и около нее офицер из комендатуры. В кузове сидели летчики Свиридов, Репин, Сельский. Посылаю их обойти рынок и поискать наших. Через несколько минут собрались почти все, за исключением Пятикопа. Часть летчиков была уже навеселе, но держались на ногах бодро и рассуждали вроде бы нормально. Прождав Сашу еще какое-то время, решил ехать без него. Перед отъездом зашел в пивную – наиболее посещаемое им в любом городе место – и попросил продавца, если тот увидит летчика такой-то внешности, передать ему мою просьбу немедленно прибыть на аэродром. На КП сообщили, что вылет группе разрешен. Взлет – по готовности. Перед тем как дать команду готовиться к полету, осмотрел всех летчиков. У некоторых еще чувствовался хмель. Решил немного потянуть время в надежде, что ребята немного проветрятся и, может, придет Пятикоп. Время запуска двигателей назначил через сорок минут.

Через некоторое время слышу запросы на запуск двигателей. Саши все нет, решаю лететь без него. Даю команду на запуск. Проходит несколько минут – вижу, у всех, кроме машины Пятикопа, вращаются винты. Собираюсь дать команду на выруливание и тут вижу, как механик, улыбаясь, показывает рукой вправо. Вижу, как с парашютом за спиной на кривых полусогнутых ногах бежит, обливаясь потом, Пятикоп. Расстегнутый воротник гимнастерки, фуражка на затылке, прищуренные глаза давали понять, что он пьян. Подзываю к себе и спрашиваю: «Как себя чувствуешь?» Хотя и так знал, какой будет ответ. «Все нормально, не бойся, долечу». На всякий случай предупреждаю: «Не иди близко ко мне, не брей, а то еще столкнешься с землей». Улыбаясь, машет рукой и говорит: «Тильки так и никак иначе – все будет нормально, долечу, как всегда». Пришлось рискнуть и взять его с собой.

В наше время лететь в таком состоянии не разрешил бы ни один командир, но тогда многое прощалось и на многое смотрели сквозь пальцы. Никакого предполетного медицинского осмотра не было, и каждый летчик сам определял свое состояние. С другой стороны, нам очень хотелось быстрее добраться в полк. До Грудека Ягелонского долетели нормально. Пятикоп шел на своем месте, как ему и положено. После посадки выглядел вполне трезвым, казалось, будто и не был два часа назад во хмелю. Дежурный по перелетам проинформировал нас, чтo группа Пстыго улетела утром и сейчас сидит в Ченстохове. После заправки топливом мы должны лететь туда же.

Дозаправившись и пообедав, мы отправились дальше. На исходе дня в Ченстохове встретили своих. Поздравили друг друга с Победой. Рассказали нам, что им пришлось пережить в связи с сообщением о конце войны. Ночевали они в финских домиках на окраине аэродрома близ опушки леса. Там, как и во многих других местах Западной Украины, имелись группы бандеровцев, нередко беспокоивших наши войска. Под утро они были разбужены стрельбой в районе аэродрома. Стреляли из всех видов оружия. Летчики подумали, что идет бой. Командир объявил боевую тревогу. В одном белье, с пистолетом в руке, выскочил из домика и залег за каким-то прикрытием для отражения налетчиков. Спустя какое-то время беспорядочная стрельба навела на мысль, что это не бандиты. На эту мысль навели зенитчики. Они пускали трассы в небо, где не было никаких самолетов. Послали кого-то к ближайшей батарее, узнать причину безалаберной пальбы. Вернувшийся гонец принес известие о Победе.