– Да.

– Значит, имеешь дело непосредственно с герцогом.

Судя по тому, как скривились его губы, в его глазах это делало меня человеком, не заслуживающим ни капли уважения.

– И что же, он приказал тебе за мной шпионить?

Это был даже не вопрос, почти констатация. Но я возразила:

– Не совсем. Как тебе правильно доложили, наши люди засекли магические возмущения, свидетельствующие о проведении ритуалов на территории твоего замка. На эту информацию вышли случайно, но оставить её без внимания не могли. Герцога просто обеспокоила эта ситуация и её возможные последствия, точно так же, как они обеспокоили и тебя.

– Отчего же он не связался со мной напрямую, коли так сильно обеспокоился? – презрительно осведомился Раймонд.

Я на миг опустила глаза, а потом сказала правду:

– Потому что он не был уверен, что ты не имеешь отношения к этим ритуалам.

Раймонд резко остановился и опёрся руками о столешницу.

– Что?! Вот как! Превосходно! Впрочем, очень в духе Л’Эстре подозревать меня во всех возможных грехах. Тебя он, стало быть, отправил для того, чтобы проверить эту сказочную версию?

– И эту в том числе.

– И что же? Всё это время ты занималась тем, что проверяла меня на причастность к ворожбе, а заодно докладывала Л’Эстре обо всём, что творилось у меня в доме, в том числе и в спальне?

Казалось, он едва сдерживается, чтобы меня не ударить, а заодно не разнести всю находящуюся в комнате мебель. Сейчас Раймонд бил по самым больным точкам, которые, впрочем, были больными и для него. Лгать я не стала.

– Подозрения с твоей кандидатуры были сняты в первую очередь. Достаточно быстро.

– Сняты кем?

– Мной.

– Премного тебе признателен, – язвительно сказал Раймонд, даже голову склонил. – Но это не занесло в твою очаровательную головку такую странную мысль, как посвятить меня в происходящее. Действительно, к чему?

«Очаровательная головка» прозвучала как оскорбление. Он вообще не столько говорил, сколько выплёвывал слова.

– У меня не было таких полномочий, – произнесла я, чувствуя, как что-то очень важное рушится внутри. Огромное каменное здание осыпается в одночасье, распадается на мелкие камушки, каждый из которых, приземлившись, оставляет за собой кровавую борозду. – Но после того, как я узнала, что ты ни при чём, я честно помогала тебе всем, чем могла. Тебе и людям из твоего окружения.

Во всяком случае, с этим он поспорить не сможет! Он и не стал.

– Естественно. Это позволило тебе подойти ко мне поближе, ведь так?

С этими словами он схватил меня за руку и резко дёрнул, привлекая к себе. И, держа в обнимку, заглянул в глаза.

– Ты делаешь мне больно, – соврала я.

Дело было не в сжимающих руку пальцах – подумаешь, появится потом пара синяков! Это в глаза ему я была неспособна смотреть. Сейчас, когда видела там такое презрение, и ярость, и зарождающуюся ненависть. И безысходность.

– Ты называешь это болью? – едко осведомился он, но всё-таки выпустил меня из хватки. – А что, когда ты залезла в мою постель, тебе тоже было больно?

Секундой ранее мне казалось, что самое тяжёлое уже позади, но сейчас по моим внутренностям словно полоснули острым кинжалом. Всадили глубоко в плоть и провели туда, а потом ещё и обратно.

– Если ты думаешь… – начала было я, но Раймонд снова не пожелал меня слушать.

– Заткнись! – рявкнул он и с силой сжал пальцами спинку стула.

Костяшки побелели, руки дрожали от напряжения; оставалось только радоваться, что это не мою шею он сейчас так сдавил, хотя, кажется, очень хотел это сделать. Мрачно глядя на меня исподлобья, он несколько раз вдохнул и выдохнул, постепенно не то чтобы успокаиваясь, но хотя бы минимально беря себя в руки. Вскоре его пальцы разжались. Многострадальный стул жалобно скрипнул.

– Скажи мне напоследок только одну вещь, – холодно произнёс Раймонд. В его глазах всё равно плясала ярость, но только теперь контролируемая. – Зачем ты спасала мне жизнь тогда, после ранения?

Мои губы скривились в безысходной усмешке.

– Ну, как же, – едко отозвалась я, – у нас было такое задание. Не допустить в Эвендейле смены власти. Как мне сказали, так я и сделала.

Он молча кивнул, по-прежнему презрительно кривя губы. Проглотил. Или ему было всё равно. В любом случае свой вердикт Раймонд уже вынес. Не принял. Не простил. И правильно сделал. Я бы тоже не простила на его месте.

Развернувшись, эрл целенаправленно зашагал к выходу.

– Полагаю, я уволена? – бросила я ему в спину.