– Ты дважды спасла мне жизнь, – негромко сказал Раймонд.

– Как минимум, – бесстрастно произнесла я, всё ещё стараясь смотреть мимо него. – По дороге к маркизу, у наёмников, возможно, ты и сам спасся бы. Но вероятнее всего, нет. Родрига, во всяком случае, точно успели бы убить. Ну, и когда ты так отважно защищал Жоли. Сражался ты неплохо, но вряд ли смог бы справиться с магом. Кажется, это всё. Можем считать вечер воспоминаний оконченным?

Я всё-таки подняла на него глаза.

– Ты ведь солгала мне, – заметил он, прищурившись.

Агрессивность в его тоне отсутствовала вовсе. Зато в моём её было хоть отбавляй.

– Да, солгала, – отозвалась я. – По-моему, мы это уже проходили.

– Я не о том. Ты сказала, что получила приказ меня защищать. Это неправда. Дайон никогда не отдал бы такого приказа. Если меня убьют, он будет только рад. Сочтёт это справедливым возмездием. Так что вся эта история о сохранении власти в Эвендейле – бред.

– Бред, – вынужденно подтвердила я.

Раймонд сделал шаг в мою сторону.

– Значит, ты не во всём действовала по его приказу.

– Не во всём, – вновь подтвердила я. Мои пальцы разжались, выпуская ручку сундука. – Это что-то меняет?

– Да, дьявол тебя побери!

Раймонд снова взял меня за руку и снова притянул к себе, заглянул в глаза, а затем, схватив за голову, горячо поцеловал в губы.

– Скажи откровенно, – прошептал он, чуть отстранившись, но по-прежнему не выпуская меня из рук, – я хоть не был тебе совсем противен?

– Идиот! – выдохнула я, запуская пальцы в его волосы. – Я с ума по тебе схожу!

Я нервно вздохнула, подбирая слова, чтобы объяснить ему всё сейчас, когда он, кажется, уже был готов меня выслушать.

– Раймонд, пойми…

Он приложил палец к моим губам.

– Ты опять слишком много говоришь, кофейная девочка, – жарко сказал он, прежде чем снова меня поцеловать. – Но тебе всё равно придётся ответить мне на массу вопросов, – предупредил он, увлекая меня за собой.

– Прямо сейчас? – осведомилась я, следуя за ним в его спальню.

– Как получится, – отозвался Раймонд, укладывая меня на кровать.

Я вцепилась в него со всей силы, схватила за ворот рубашки, разрывая ткань вместо того, чтобы развязать шнуровку. Он в два рывка стянул с меня платье, а потом, обхватив мои руки в районе запястий, прижал их к кровати.

– Чему ты смеёшься? – подозрительно спросил он, заметив улыбку, скользнувшую по моим губам.

– Это единственный вид допроса, при котором я могу не удержаться и разболтать все государственные тайны, – честно ответила я.

– Плевать я хотел на твои государственные тайны, – отозвался Раймонд и медленно провёл рукой по моему телу.

Я изогнулась, отвечая на его движение. – Но имей в виду: допрос будет жёстким.

– Приступайте, господин дознаватель, – шепнула я, откидывая голову.

Я тихонько застонала, когда тело Раймонда соединилось с моим. Я собиралась послать его ко всем чертям? Уйти навсегда, громко хлопнув дверью? Зажить спокойной жизнью где-нибудь за много миль отсюда? Чёрта с два! Кого я хотела обмануть? Сейчас у меня было только одно желание: каждым своим движением, каждым действием, каждым прикосновением своего тела доказать Раймонду, что в моём к нему отношении нет и никогда не было фальши.

Он сжал меня в своих объятиях так крепко, что, казалось, воздух перестал попадать в лёгкие. Но я скорее позволила бы себе задохнуться, чем попыталась высвободиться хотя бы на дюйм. Я схватила его за широкие плечи, царапая ногтями кожу.

– Не могу без тебя, – выдала я свой самый страшный секрет, не выдерживая суровости дознания.

– Не пущу тебя ни к какому герцогу, – медленно качая головой, выдохнул Раймонд. – Ты – моя.

Он перекатился на бок, увлекая меня за собой.

– Если понадобится, я и правда привяжу тебя к кровати. Но не выпущу.

Я вцепилась в его шею, поцеловала в губы, потом провела кончиком языка по его солёной от пота щеке. Раймонд снова заключил меня в объятия, и я не возражала против того, чтобы заключение оказалось пожизненным.

Потом, когда пальцы Раймонда, стискивавшие мои предплечья, разжались и он со стоном, напоминающим рычание, откинулся на подушку, я обхватила его руку и прижалась к ней щекой. Сердце билось в бешеном ритме, почти болело, норовя не то что выпрыгнуть из груди, а пробить с разгона грудную клетку.