Почему-то вдруг вспомнилось далекое теперь детство. Школа. Девочка из соседнего четвертого класса, при виде которой у него кружилась голова. Память вскрыла ему только ощущение того его состояния, но он не мог вспомнить сейчас ее имя, а ее облик расплывался в какой-то неопределенности и воздушности.

Он всегда старался быть где-то близко около нее, идти следом, но так ни разу и не поговорил. Только старался быть лучше.

Что это было?.. Влюбленность?.. Наваждение?..

Другая школа. Другие девчонки в ней были ему неинтересны. Посетившее его состояние блаженного головокружения постепенно исчезло.

И вот теперь, через годы, новое повторение забытого старого. Радостно-тревожное состояние души и сердца.

Наступление немецких войск продолжалось. Переправы теперь уже не являлись основными целями. Главные силы врага находились на восточном берегу реки, и нужно было их бить, пока они шли в колоннах к линии фронта.

Сразу с рассветом на разведку вражеских колонн с одновременной их штурмовкой ушли шесть «илов» во главе с комэском Гороховым. Все летчики ждали результатов этого вылета, чтобы, получив свежие сведения о противнике, вновь обрушить на него свой огонь.

Расчетное время полета окончилось, но группа с задания не возвращалась. Митрохин нервничал, но старался не показывать вида. На командном пункте полка было тихо. Ведущие групп, находившиеся у командира полка, боролись с волнением каждый по-своему: Русанов играл сам с собой в шахматы, Маслов уткнулся в карту обстановки и что-то на ней старательно изучал. Тишина накалялась растущей тревогой. Долгое молчание оказалось не под силу начальнику штаба. Он встал из-за своего стола с телефонами и закурил.

– Товарищ командир, разрешите, я позвоню в дивизию, а потом доберусь и до истребителей.

– Потерпи еще минут пять. Бензин пока есть.

И когда казалось, что все уже кончено, через открытую дверь в землянку проник звук летящего самолета.

Митрохин, а за ним и остальные выскочили наружу; Ил-2 заходил на посадку.

Штурмовик был далеко, но Сергеев сбегал за биноклем и сказал:

– Двадцать пятый бортовой. Шубов пришел.

При посадке самолет, коснувшись земли, как обычно, тремя точками, сделал попытку «пойти на нос», но летчик этого не разрешил, и пробег закончился вполне благополучно.

Сергеев, глядя в бинокль, прокомментировал:

– Оба колеса разбиты. Машина в пробоинах. Видать, непросто было домой добраться. Мотор выключен.

Митрохин и командиры полезли в зелено-камуфляжную обшарпанную «эмку», а по аэродрому, опережая их, уже бежали люди. Пока ехали, Шубов открыл фонарь и, поставив ноги на крыло, сел на край кабины. Он снял шлемофон, но, увидев машину командира полка, опять его надел и спрыгнул на землю.

– Товарищ командир, младший лейтенант…

– Хорошо. Где остальные?

– Нет остальных. Я один.

– Как нет?

И тут Борис сорвался на крик:

– Сволочи, а не истребители! Разве так прикрывают? Мы сами по себе, они сами по себе.

– Подожди, Шубов, успокойся. Что, всех сбили?

– Нет, я еще остался пока живой.

– Не ерепенься, отвечай! – прикрикнул Митрохин.

– Всех.

– Садись в машину. На, покури и помолчи… Приедем, доложишь толком. Инженер, машину убрать, осмотреть и доложить. Людей с поля по местам…

– Начальник штаба, доложите в дивизию, что из шестерки Горохова пришел один, разведданные и о потерях передадите повторно. Шубов, садитесь. Сначала разведданные, а потом разберете вылет… Рассказывайте!

– Сначала мы пошли к Волчанску. Восточнее его все дороги забиты немецкими войсками. Куда ни брось бомбы, куда ни стреляй – везде цель. Зенитного огня много. Командир выбрал колонну погуще, и мы сбросили бомбы. Направление движения колонны не так, как несколько дней назад: не на юг и юго-восток, а на восток в направлении на Валуйки. Линия фронта уже изменилась: сбили наших с позиций. После бомбежки пошли на юг, в сторону Чугуева. Здесь набросились на нас «мессершмитты», наверное, более двадцати штук, и началось…

– Подожди. Давай сначала наземную обстановку.

– А больше я ничего на земле не видел, не до этого было.

– Майор Сергеев, передайте разведданные. Теперь, Шубов, всё о вылете: от встречи с истребителями прикрытия и до возвращения домой.

– Пришли к ним на аэродром. Взлетела шестерка, показалась нам. Поговорили с командиром по радио и вместе пошли по заданию. А дальше все по-старому: чем ближе линия фронта, тем «лагги» лезут выше. Мы животы ободрали о землю, а они – парят в поднебесье. Линия фронта, а истребители кричат: «Потеряли вас, «горбатые», дайте свой маршрут!» Командир им передал, а они в ответ: «Идти с вами не можем, ведем бой с немцами». Пойди разберись. Ведь они с нами еще ни одного совместного боя не провели. Бьемся каждый сам по себе. Наверху, конечно, воевать легче. Я сейчас докладываю одно, они – другое. Нам надо высоту полета поднимать: им будет виднее, а нам легче маневрировать. Все равно тут, в степи, на бреющем от врага не спрячешься.