Потребовались три чашки крепчайшего индийского, чтобы привести руководителя в надлежащий вид. И лучше бы не старались, потому что вслед пришла неудержимая творческая энергия.

– Прежде, чем познакомить вас с выбранным мною репертуаром, хочу застолбить этический кодекс для наших кратких гастролей. – Мария Сергеевна строго оглядела труппу, привычно сделавшую отсутствующий взгляд под беспощадным взглядом худрука. – Нас мало, и каждый будет под оценочным прицелом зрителей, но сами знаете: не в количестве сила, а в качестве, и потому предлагаю переломить себя, забыть тусклое прошлое и играть так, как будто это ваш личный бенефис, ни на минуту не забывая, что игра каждого отражается и на игре партнёра. Так что – даёшь бенефис!

– У-ря-я! – тявкнул неуверенно Влад, а остальные молчали, ожидая ещё чего-нибудь неприятного.

– По вашим кислым физиям видно, что эта норма вам пришлась по душе, - продолжала гастрол-режиссёрша. – Вы-то, конечно, ожидали, что вас ждёт лёгкий променад без всякого напряга? Дудки, мои дорогие! И ещё: так уж случилось, и не по нашей, но чужой прихоти, что нам и работать, и жить вместе в чуждой суровой среде, да ещё и в кромешной ночи. Давайте же не будем портить друг другу настрой и объединимся на это короткое время под всем известным, но редко практикуемым лозунгом: все за одного и один за всех! А это значит: никаких капризов, никакого нытья, дрязг и ссор, насмешек и подъё… подковырок. Оставьте их для Москвы. Попробуем посуществовать если не в дружбе, то в согласии. Потерпим месячишко. И, как говорил незабвенный Аркадий Михайлович: главное для успешного театра – что?

– Дисциплина! – не в унисон, но правильно ответили Стас и Влад.

– Умницы, - одобрила задолбленные знания молодых сорокалетних актёров пожилая тридцатидвухлетняя режиссёрша. – Но у нас дисциплина будет не силовая, а творческая – мы вместе будем обсуждать роли, мизансцены, увязку их и вообще весь спектакль, и все будем в ответе за результат, чтобы всем хотелось не работать, а играть, выпендриваться по-хорошему.

– Если бы так получилось! – недоверчиво вздохнул Пирамидон, почти проживший в театре жизнь не так.

– Получится, - уверила Мария Сергеевна, - потому что нас мало, и за чужую спину не спрячешься. – Чуть помолчала и ещё: - От лица администрации гастролей объявляю с завтрашнего дня сухой закон.

– Э-э-э! – заблажил трагик. – Мы так не договаривались. Это уж слишком! Из чего черпать вдохновенье?

Но закоренелая трезвенница неумолимо и сурово посмотрела на него.

– Сейчас объясню. – Она повернула голову к тёмному окну, словно выискивая объяснение в темноте. – Как вы мыслите, почему в этот замороженный мрак послали именно нас, почему всего пятерых и таких разношёрстных по всем статьям? Почему?

Все молчали, никто и не задумывался на эту тему: начальству виднее.

– Послали и послали! – Влад нашарил, не глядя, на столике пачку сигарет и поднялся, чтобы выйти и выдымить ненужные предположения.

– Погодь! – остановила его Мария Сергеевна. – Думаю, что не так всё просто – послали, и будь здоров! Нет, не таковы Аркаша с зазнобой, они-то всё продумали.

– Ну-ну, давай, просвети, что они надумали, - разрешил предводитель, отодвигая к окошку термос, чашки и остатки снеди, чтобы лучше видеть правую творческую руку.

– А то, что им очень хочется избавиться от нас, и избавиться по-лёгкому, по-хорошему, без скандалов: всех неугодных собрали в кучу и - валите в провальную гастроль! А когда нас здесь освищут, забросают снежками, измажут отрицательными отзывами и вышвырнут без копья, можно будет и уволить за бесталанность и отсутствие творческих способностей, очиститься разом от скверны.

Вся великолепная четвёрка замерла в оцепенении, осмысливая услышанное и примеряя его на сегодня и завтра. Первой прорвало самую молодую и неопытную.

– Неправда! – вскричала Алёна. – Вы всё придумали! – Она ещё свято верила в искреннее актёрское братство. – Нельзя так!

Никто не возражал. А Мария Сергеевна, проигнорировав вопль со слезой, заключила:

– Нам надо расшибиться, но получить самые похвальные отзывы. – Она обвела заложников необычных гастролей суровым взглядом. – Решение по предлагаемому кодексу гастролей обязательно должно быть коллективным, поэтому – голосуем. Кто за принятие жёстких спасительных мер? – Поднялись четыре руки. – Кто против? – Поднялась одна – Марии.

– Ты что, издеваешься? – завопил Влад. – Сама предлагаешь, сама и отвергаешь! Как тебя понимать?

– Она смеётся над нами, идиотами! – подвыл и Стас.

– Уймитесь! – председательствующая не намерена была выпускать собрание из-под жёсткого контроля. – Вы что? Где вы видели, чтобы было 100% «за»? У нас не Северная Корея, даже 60-70% вызывают недоверие в легитимности голосования, подозрения в подтасовках. В демократических странах как? Там 48 на 52% - нормально, полнейшая демократия. А если, не дай католический бог, две трети выскажутся «за», то никто и никогда из оставшейся трети не поверит такому голосованию. Демократия в том и демократия, что половина с половиной не могут договориться. Наши 80% - явно сверх демократии.